Гафостров. Автор проекта: Константин Петров, сооснователь Фонда «Траектория»

Дорогие друзья, мы продолжаем цикл интервью в рамках проекта «Библиотека наследия» — с вами Антон Лагутин. И сегодня мы побеседуем с Константином Петровым — нашим добрым другом, нашим партнером из Фонда «Траектория» — одной из самых дружественных к нам «Библиотеке наследия» и Делового клуба «Наследия и инновации» организаций и поговорим про очень интересный проект «Деревня Гафостров». Давайте начнем с того, что попросим Константина рассказать нам, что это за проект, откуда он взялся и вообще откуда ноги растут.

Для быстрого перемещения по тексту используйте ссылки в Содержании

К.Петров

— Да… Ну, спасибо за приглашение. Очень рад, что этот проект вызывает такой интерес. Проект на самом деле уже, можно сказать, давнишний по меркам вообще проектным подобных проектов. Мы его начали в 2015 году, если даже быть точнее, то идея вообще зародилась в конце 2014 года после очередной поездки в собственно «Гафостров». Тогда еще не было ни Фонда «Траектория» и не было этого проекта, как какого-то вообще проекта. Просто возникла идея что-то сделать, что-то организовать, и вот мы с моим коллегой и по Фонду и по этому проекту — Михаилом Юриком, путешествуя очередной раз по Карелии, мы туристы байдарочники были в прошлом, такие не заядлые, но надо сказать, что каждое лето мы выбирались на выходы. И последние годы, где-то начиная там с 2009-2010 года, мы стали посещать вот эти места — Ребольское сельское поселение — то, что раньше называлось территорий Ребольской волости, и там сплавлялись по разным речкам, озерам ходили, рыбачили. И, однажды, значит, человек, который нас встречал – провожал, он нас познакомил вот с этим Гафостровом, с этим местом, которое впоследствии, как выяснилось, оказывается историческое, историческое поселение и имеет официальный статус. На территории которого были и от части, сохранились объекты деревянного зодчества культурно-исторического наследия. На территории которого происходили различные сплетения исторического и личного содержания да, семей, которые там жили, в общем как-то так все стало интересно. Однажды прибыв туда в 2015 году, в очередной нашей поездке, даже нет, даже раньше 2010 году — это было, мы встретили там финнов, 2 финнов — деревня была пустая, никого там не было. 

Вообще у этой деревне официально статус нежилой, если мы посмотрим на карту географическую Карелии, то мы увидим, что в скобочках, во-первых, деревня написано пунктиром, подчёркнута пунктиром и в скобочках написано «не жил», что означает, что она не жилая.  Ну и, собственно, в десятом году мы там собирали байдарки и вдруг, встретили двух финнов один из которых оказался профессором университета восточной Финляндии из города Йоэнсуу Пертти Ранникко его зовут. Он сегодня является членом общества так называемого «Репола сеура» (Repola-seura) (Ребольское общество Финляндии (Repola Seura) ребола по-фински. Это общество некоммерческой организации, которая изучает различные истории и вообще то, что происходит на территории современной ребольской волости, ребольского сельского поселения, собирают данные. И вот, значит, они там были, ходили поэтому Гафострову, что-то фотографировали, записывали, зарисовывали и тут мы, значит, у них спросили: а чего это вы тут делаете? Вот как-то так все это и началось.

Ну а потом, и они нам рассказали одно, второе, третье. Потом мы познакомились с местными жителями. Местные жители нам рассказали еще больше всего интересного и мы решили, что почему бы не сделать из этого какой-то такой интересный проект по наследию, пост-хранению культурного наследия. Сначала, конечно же, была идея, что-то типа музея под открытым небом со стендами, с видами исторических построек, с деревянным зодчеством и прочее и прочее. Потом, когда ты это всё переосмысливаешь, думаешь, как это все организовать и понимаешь, что все невероятно сложно и стоит очень дорого — ты начинаешь подходить к этому с других сторон: с просветительской, с популяризаторской, со стороны изучения, проведения разного рода мероприятий. И, в общем-то идея работы с архитектурными объектами — она не ушла, она и сегодня у нас продолжается и в рамках двух последних президентских грантов, которые мы получили на реализацию этого проекта. Это был 2018 и 2020 год. Мы, собственно, одна из секций, одно из направлений, которое мы делаем в рамках этого проекта — это работа с материальным культурно-историческим наследием. То есть с памятниками деревянного зодчества, с объектами даже деревянного зодчества, которые находились в этой деревне и в какой-то момент они были либо утрачены, либо вывезены на остров Кижи.

И мы в этом смысле сотрудничаем, в том числе, и с музеем-заповедником Кижи, который нам предоставляет всю архивную, вот эту архитектурную документацию для проведения подобных работ. Мы к этому делу привлекаем неспециалистов. Есть такая вот еще особенность, что проводя наши мероприятия мы их ориентируем не только и не столько на специалистов архитекторов, сколько на всех желающих

Идея

— Константин, ты вскользь сказал о памятниках историко-культурных, которые есть в Гафострове, а можно немножко поподробнее? Вообще откуда взялось? Что это за поселение? Когда оно, ну хотя бы ориентировочно, возникло? И, что такого особо интересного есть среди построек, среди домов вот там, каких-то общественных построек сохранившихся в Гафострове сегодня?

 — Да, значит, Гафостров – не карельское название. Хауккашуари – карельское, и правильнее говорить именно так. Финны говорят Хауккасаари — в переводе это ястребиный, соколиный, вот что такое, типа остров. В советское время, понятно в силу разных причин — это перевели как Гафостров. Почему Гаф? Вроде как хаукка решили, что, может быть, так лает собака или как-то похоже на лай собаки — это одна из версий. Мы не знаем на самом деле.  Как бы история названия тут тоже еще отдельная тема. Но вот местные жители говорили так и, собственно, история уходит, ну по разным опять же источникам, довольно скудным, которыми мы располагаем, это начало 1600-х годов. То есть 1603-1609 годы. Плюс мы ориентируемся на историю большого села Реболы, которое находится в семи километрах от Гафострова по воде.

Гафостров входил состав Ребольской волости. И сегодня входит в состав Ребольского сельского поселения и в общем то мы можем отслеживать связь Гафострова и Ребол. А также других близлежащих деревень, которых тоже уже в настоящий момент нет, потому что сохранилось только село Реболы.  

И по одному из источников мы знаем, что ты вначале 1600-х годов на Гафострове находилось 9 дворов. 9 дворов — это довольно прилично, учитывая, что карельский двор это минимум 10-12 человек, а бывало, что и превышал 20.
Вот то есть — это была довольно такая солидная, большая деревня. Понятно до нас не дошли никакие изображения или архитектурные объекты того времени. В основном это 19-18 в., даже я бы сказал 19 начало 20 века. Восемнадцатого века мы тоже ничего не знаем. Это те дома, которые там были или есть. На сегодня сохранились в Гафострове два дома, один из них является, имеет статус объекта культурно-исторического наследия республики Карелия. Он в хорошем состоянии. Он сохранен, он находится в частных руках. Ему повезло. Даже не повезло — это расчет тех, кто его строил. Он построен на устойчивом грунте, на скальном выходе — поэтому там не происходит никаких подвижек и он не уходит в землю.

Второй дом он, к сожалению, он может быть даже и более интересен, чем этот первый, но он не имеет статуса объекта культурно-исторического наследия. Мы с ним тоже работаем. Но он, к сожалению, сегодня находится в плохом состоянии. В него приезжают, проводят лето местные жители, семья, которая живет в Реболах. Но у него практически утрачена хозяйственная часть — вот эта большая пристройка, куда в какое-то время на второй этаж загоняли лошадей. Как мы знаем, да, вот эта вся хозяйственная часть большого карельского дома сейчас она не сохранилась. Сохранилась только жилая часть, но правда там достаточно тоже интересные вещи, печи. Печь есть такая настоящая — большая, тяжелая. И вообще посмотреть, как он сложен, и там, в принципе, понятно, что это дом, построенный в традиционном стиле. Он датируется 1912 годом. И рядом с этим домом был построен амбар, который в 2014 году был полностью утрачен, но мы его воссоздали в рамках наших практикумов.

Помимо этих двух строений жилых, до нас дошли сведения о других домах. Они есть, есть их фотографии, в частности в финских архивах. Дом крестьянина Куропаткина — это еще один род, который там жил.

— Дом, другие дома, которые принадлежали роду Поттоевых и также ряд хозяйственных построек типа карельской риги, которая мы знаем — это амбар для сушки и обмолотки зерна, зерновых. И очень интересный объект, такой я бы сказал ключевой — это мельница, которая была построена неизвестным финским мастером в 1886 году. И она простояла в Гафострове вплоть до 1979 года. В семьдесят девятом году экспедиция из музея Кижи вывезла ее в музей, собственно, на территорию острова Кижи, где она в середине восьмидесятых была отреставрирована и восстановлена в экспозиции Северной Карелы и сейчас она стоит там.  

Вместе с ней была вывезена рига крестьянина Куропаткина, которого я уже упоминал, которая датируется началом, вернее концом 19 века.

Плюс там есть ряд других фотографий, которые нам позволяют сделать вывод о том, что есть, были и другие различные хозяйственные постройки. Ну и часовня, которую мы сейчас изучаем. Часовня или церковь. От нее остался фундамент, там все поросло лесом и ее фотографии нет нигде, ни в одном архиве. Местные жители говорят, что она была разобрана в 1936 году. Именно поэтому до нас практически не дошло никаких сведений, кроме рисунка одного из местных жителей Федора Федоровича Поттоева, который прожил до конца 90-х в деревне Гафостров. И он по памяти в плоскости зарисовал ручкой  эту часовню, но сделал это достаточно точно, то есть мы можем предполагать, вернее понимать, сколько венцов у нее было, ее размеры там, он это как то это все… Ну в общем это единственный рисунок, сделанный от руки местным жителем, который дошел до нас и остатки фундамента, которые изучают участники нашего проекта сейчас.  Вот такой тоже интересный загадочный объект в этой деревне. Вот супер архитектурные объекты, наверное, все.

Команда

— А кто такие участники вашего проекта? Вообще кто занимается проектом кроме вас с Михаилом Юриком?

—  Изначально этим проектом занимались мы с Михаилом. Собственно Фонд «Траектория» и вообще идея Фонда появилась тогда, когда мы поняли, что из этого выстраивается некоторый проект. И уже потом мы решили, что Фонд «Траектория» будет заниматься много чем, помимо объектов, помимо таких подобных культурно, скажем так, исторических каких-то по сохранению культурного наследия проектов. И, значит, когда мы уже думали над тем, как этот проект организовать и куда мы можем вообще с ним пойти то мы поняли, что нужно придумывать какую-то образовательную часть. Потому что, скажем так, довольно сложно получить деньги просто на какие-то частные инициативы по реставрации, по сохранению. Да, в основном этим всем, конечно, занимается государство, но мы решили это запускать через образовательную деятельность. То есть устраивать такие полевые летние школы, на которых мы будем собирать участников, которые в общем неровно дышат к деревянному зодчеству, к плотницкому мастерству, к развитию территории. 

Вот и, собственно, мы сделали что-то типа такой летней научно-практической школы. Участники этой школы — это люди, которые хотят научиться заниматься реставрацией, вообще освоить традиционные технологии плотницкие, в том числе, это работа, прежде всего, традиционным инструментом. 

Конечно мы, когда мы занимаемся каким-то объектом — будь то мельница, например, или амбар мы, конечно, не обходимся без современного электро там и бензо-инструмента, естественно, потому что у нас сроки другие. Но, тем не менее, мы пробуем все. Мы пробуем работать настоящими традиционными парами. Мы пробуем тесла, скобели всевозможные, в том числе и те инструменты, которыми пользовались плотники на самом Гафострове. Потому что нам опять же повезло — у потомков семьи Поттоевых сохранилась уникальная мастерская, где сохранился традиционный плотницкий инструмент. И, когда у нас есть возможность что-то подержать в руках, не только по фотографировать, но и что-то подержать в руках и попробовать, как это работает мы, конечно, это тоже делаем. Плюс довольно много инструментов привозим с собой.

Второе — у нас есть секции этнографии, то есть это те люди, которые может быть не столько готовы или хотят заниматься непосредственно плотничеством, сколько хотели бы изучать территорию. Изучать ее с точки зрения достопримечательного места, кстати в семнадцатом году Гафострову был присвоен, по нашей инициативе, статус достопримечательного места, и изучать объекты, которые когда-то находились в Гафострове, собирать сведения о них, копаться в архивах. Естественно, все это происходит под руководством научных руководителей. И есть архитекторы такие теоретики, которые, скажем так, они практики да, но они не работают непосредственно инструментом. Они занимаются чертежами, они занимаются обмерами, они занимаются обмерами сохранившихся построек, и они занимаются проектированием каких-то возможных эскизов тех построек, которые не сохранились, но о которых у нас есть какие-то остаточные сведения. То есть вот такого рода работа. В двадцатом году к нам присоединились, еще мы сделали такую секцию волонтеров — это люди, которым интересно помогать, научиться помогать в полевых условиях, в таких непростых проектах. Непростых почему — потому, что мы выезжаем, а это Северная Карелия несмотря на то, что мы туда едем в июле погода непредсказуемая. Мы живем в палатках, организуем свой быт так, чтобы сделать не только комфортно для себя, но и комфортно для окружающей среды. То есть мы стараемся не мусорить, мы стараемся все это убирать и не наносить никакого вреда. 

Для этого у нас есть специальная такая волонтерская тусовка, не побоюсь этого слова. Они помогают, собственно, на самих площадках, на объектах, они помогают на кухне, они помогают во всем. Несколько человек у нас были такие. Ну а в рамках секции этнографии мы еще ведем такие, как это — под секции что ли, или направления, которые посвящены и традиционным ремеслам. Вот у нас есть столярное, например, ремесло, потому что помимо плотничества оно делает деревянное зодчество, то есть это работа с большими архитектурными формами, так называемыми. Есть еще и различного рода столярка, ремонт и, собственно, создание инструмента, различных поделок, игрушек, мебели и прочие-прочие, вещей, вот в эту секцию мы тоже включили. 

У нас появились очень интересные люди: лекторы, которые, так сказать, вели эту секцию и поехали с нами. И одно из ремесел мы тоже подняли — это ткачество, шитьё, которое тоже было на Гафострове. В Гафострове изготавливали свои куклы. Гафострову и вообще Реболам, ребольской Карелии присущи свой костюм традиционный карельский, элементы которого в общем-то отличаются вот других, понятно, районов, регионов, частей Карелии. Вот такими вещами у нас занимаются в основном девушки, что тоже интересно. У нас 50 процентов состава — это девушки, так уж заведено.

А всё-таки, вот среди функционеров проекта, не среди тех кто, как бы его потребители, клиенты в некотором смысле, а вот среди функционеров, среди тех, кто занимается проектом непосредственно, кто в нем работает? Кто кроме вас с Михаилом? Повторю свой вопрос.

Ну мы пригласили, привлекли, скажем так, для того чтобы руководить этими секциями, всеми работами, которые происходят в рамках проекта, а мы с Михаилом не являемся специалистами в области деревянного зодчества, мы пригласили научных руководителей. Мы их так назвали. Как научные руководители они ведут и секции, они читают лекции, они ведут и группы, вот эти вот, которые занимаются непосредственно уже практикой в самом Гафострове. Значит у нас есть архитектор-реставратор Александр Тойвович Яскеляйнен, например. Он много лет проработал, там порядка 20 на Кижах, сейчас он живёт и работает в Финляндии. Он профессиональный архитектор и реставратор. И он вел у нас в 2019 году секцию, связанную с воссозданием амбара Поттоевых и, собственно, приезжал в Гафостров, руководил этой группой. Под его руководством проходили обмеры, рисовались чертежи нашими участниками. И дальше он сейчас, к сожалению, в этом году в силу, значит, коронавируса, он не смог приехать из Финляндии в Россию, чтобы поучаствовать в практикуме на Гафострове. Но удаленно он ведет работу и читает лекции по деревянному зодчеству, делится своим опытом всячески. Его супруга Елена Яскеляйнен — она у нас этнограф. Она ведет секцию этнографии. Проводит большую работу с архивами и вообще очень, как это, скажем так, зажглась собиранием информации о Гафострове, о том, что там было, о том какими ремеслами и чем вообще занимались местные жители. В общем она занимается всем и продолжает этим заниматься уже и за рамками даже президентского гранта сейчас. Потому что у нас проект завершён фактически президентский.

У нас Виктор Эдуардович Яндовский тоже архитектор-реставратор, тоже профессионал. Сегодня он находится в статусе главный архитектор музея-заповедника Кижи. Ну а с нами он тоже с две тысячи девятнадцатого года. Он вел и руководил всеми работами, связанными с мельницей. И в этом году он тоже приезжал на Гафостров и руководил группой, которая занималась на мельнице. Кроме того, его подопечные в рамках нашего проекта, занимаются обмерами часовни и составляют сведения об этом. 

Борис Павлович Яровой — он из Иркутска, он реставратор, занимается в основном столярным, плотницким мастерством, инструментам и, вот как бы такими схожими, какими-то смежными вещами. Тоже читает цикл лекций и приезжал в Гафостров в 2019 году в рамках первого нашего выезда работал на мельнице. 

Ну и сегодня у нас еще есть тоже 1 такой профессиональный, как это сказать, не реставратор, наверное, даже, он преподаватель в орловском колледже, техникуме. Он мастер столярного мастерства и он читает у нас цикл лекций, посвященных столярному делу, инструменту, изготовлению различных каких-то бытовых предметов, резьбе по дереву. Он, кстати, профессиональный резчик. То есть вот такие, как бы традиционные, тоже такие аспекты занятий жителей не только Карелии, но и там всего русского севера и не только севера. Собственно, он вообще изначально записался как Юрий Рябинкин. Он записался у нас как участник. Но в силу своей скромности не сразу мы узнали о его профессиональном деле, профессиональном занятии. И в итоге он внес большой вклад в работы с мельницей и, собственно, участвовал в проектировании и изготовления механизмов внутри мельницы. Это вот эти шестерни деревянные, которые крутились, вращались и приводили в действие тяжеленые жернова, которые уже мололи зерно. Вот ну и с ним мы тоже продолжаем сотрудничество. Он сейчас читает курс лекций, как я уже сказал, мы их записываем. И вообще все лекции, которые мы делаем мы их записываем, выкладываем в свободный доступ в сеть интернет. Это вот у этого проекта появилась такая отдельная образовательная линия. Мы завели канал на youtube и всячески его стараемся тоже развивать.

Вот все о чем ты сейчас рассказываешь и о людях и о направлениях работ — было ли это сразу в ваших головах, когда вы проект, ну скажем так, в пятнадцатом году не в самом начале, а когда вот вы уже реально начали работу в пятнадцатом году? Или было что-то меньше? Или больше? И как проект развивается? Туда куда вам хотелось бы в самом начале или в общем ну как бы, как получается? Куда получается туда и выплывает?

Ну, я бы не сказал, что куда получается туда и выплываем, то есть мы идем явно не по этой линии, не по этой технологии. Мыслим мы, конечно, иначе. Но то, что сегодня из себя представляет проект — это, конечно, сильно больше того, что мы задумывали в пятнадцатом году. Скажем так, мы немного всего задумали в пятнадцатом году. Мы думали о, собственно, об объектах деревни Гафостров.

Их сохранении?

Да, об их сохранении. Да там даже и сохранять то особо было бы ничего. Кроме собственно дома Поттоевых, который опять же невозможно сохранить без желания собственников. И вообще-то найти какие-то средства для сохранения частного дома, сложно. Тем более, что дом не является объектом культурно-исторического наследия. У него нет статуса и вообще, вот. И вот кому бы ты не доказывал, что он представляет интерес, ну да — все говорят, что интерес он представляет, но как вы сохраните? Если у местных нет такой возможности, то, скорее всего, это невозможно.

Ну да.

Сохранить можно, по крайней мере, можно было бы. Как нам потом уже, позже, пришла в голову мысль, что, конечно, нужно работать с так называемой объемно-планировочной структурой деревни.

То есть воссоздать ее облик, по крайней мере в виртуальном ли, в каком-то виде, до того, что из себя представляло вот это исторически. То, что называется сегодня историческое поселение Гафостров. Почему оно историческое — то есть это надо как-то вот обосновать, да. Потому что на данный момент, к сожалению, на территории Гафострова сохранился только один объект культурно-исторического наследия — это жилой дом и тот находится в частных руках. Больше мы ничего не сохраним. Вот соответственно, можно идти по пути либо воссоздания чего бы-то ни было, либо создания каких-то копий, макетов там, не знаю, называйте, как хотите. Но просто, чтобы у людей, которые посещают это место, было представление о том, что где находилось. Как она выглядела, как она работала, как примерно жили местные жители. Вот с этой целью мы, наверное, на нашем начальном этапе — максимум того, что мы могли сделать, не имея вообще практически никаких средств — это возродить праздник День деревни.  

Мы называем это возрождением праздника День деревни, на самом деле, конечно же, раньше он проходил наверняка иначе. Но мы возродим, мы возрождаем, скажем так, традицию его проведения. Мы понимаем, что есть некая территория, которая может быть изюминкой для текущего местного населения муезерского района, да и вообще для муезерского района в целом. Это история историческая. У нее есть история, у нее есть, как бы чем интересоваться. Есть традиции, которые несли местные жители через века. Вопрос, даже не вопрос, а собственно, почему бы не попытаться копнуть и посмотреть на то, что они из себя представляли и не рассказать об этом современному населению района, чтобы люди могли гордиться, рассказывать своим детям, внукам о том, что это было.  Что вот Гафостров прекрасное место. Тем более, что там действительно уникальная, ну не уникальная может для Карелии, но, по крайней мере, достаточно такой красивый природный ландшафт. Туда просто можно приехать отдыхать, что собственно местные делают. Понимаете? Но они туда приезжают на рыбалку, на охоту и чаще всего они не представляют себе, что же это на самом деле за место, какая у него история, как здесь жили люди и так далее и тому подобное. С помощью проведения этого праздника, этно праздника День деревни Гафостров, который мы с 2016 года проводим регулярно. Каждый год в июле, на 12 июля, кстати, он проводился на Петров день именно в этой деревне. И мы 12 июля его каждый год и проводим. Мы не привязываемся к выходным дням. Если это рабочий день — понедельник, значит, мы проводим в понедельник, так как это делали местные жители.  И, собственно, со всего района съезжаются люди, местные жители, которые хотят принять участие в этом празднике, посмотреть, может быть познакомиться с чем-то, попробовать себя на каких-то мастер-классах. Мы делаем мастер-классы, уникальную концертную программу, вернее теперь уже концертную программу устраивает собственно район — представители разных поселков района. Они приезжают с танцевальными, всякими творческими коллективами и устраивают такую концертную программу. Вот мы добавляемся к этому нашими мастер-классами по рукоделию, по ремеслу и показываем теперь уже те объекты, с которыми мы работаем и рассказываем про историю деревни, про ее архитектуру в прошлом и какие-то интересные факты, которые нам удается узнать. Ну и финны тоже приезжают, кстати, и с удовольствием в этом тоже участвуют.  Опять же 2020-2021 год в этом смысле не показатель. В 2020 году мы вообще не проводили День деревни, потому что в Карелию было просто не попасть. Вот в этом году в июле, 12 июля, мы его провели совместно с администрацией Муезерского района и в этом смысле нас администрация очень сильно, конечно, поддерживает и всячески приветствуют все эти наши инициативы. И уже теперь фактически День деревни, проведение Дня деревни — это уже теперь получается инициатива администрации Муезерского района, что приятно, потому что мы эту традицию им привнесли.

А вообще, как складывалось отношение с местной властью? И, кстати не только с местной властью, но и с местным населением? Как вас воспринимали в начале? Как там по ступенечкам эта ситуация развивалась с 2015-2016 года и до настоящего времени?

Ну, с местной властью всегда отношения складывались хорошо, позитивно. Мы старались, конечно, делать так чтобы, скажем так, не отягощать местную власть какими-то запросами, в частности материального характера. Но организационно нам, естественно, администрация района и администрация Ребольского сельского поселения всегда помогали. Коллективы приезжали к нам это, конечно, происходит под их эгидой, в основном. Выделяли какие-то там необходимые нам вещи — типа шатров, столов там, еще что-то такое, да какие-то такие вещи. Игра кюккя, вот этот набор для игры в кюккя. Кюккя — это традиционные карельские городки и мы устраивали такие мини турниры на Дне деревни. Вот они давали комплект. Все это привозилось нам из разных учреждений культуры района и все это как-то так вот работало. Конечно, с властью отношения у нас хорошие. С самого начала этого проекта, прямо с пятнадцатого года, как только у нас появилась идея, мы сразу пошли в районную власть и, в общем, нас там приняли. Хотя с тех пор уже и люди поменялись там, глава поменялся, но, тем не менее, все это как-то продолжается. Вместе мы постоянно сотрудничаем.

С местным населением мы с самого начала, ну, как-то так, подружились с представителями рода Поттоевых.  Поттонен, да, по-фински, Поттоевы по-русски, которые являлись основным таким, самым крупным родом, самой крупной семьей, которая жила в Гафострове и которой принадлежали

несколько домов. Там разные ветви, значит, этого рода — они жили в Гафострове в разное время. И, собственно, мы с ними подружились. И они тоже как-то всячески приветствовали эту инициативу. И День деревни мы вместе как-то возрождали, да, и даже придумывали они программу, нам помогали с придумыванием каких-то заданий программы, участвовали в этом.

Спустя некоторое время часть каких то, я бы не назвал их тоже, вот мы говорим все время местные жители, но на самом деле в Гафострове никто не живет. Т.е.есть местные жители, но в Гафострове никто не живет. Местные жители сегодня — это жители Муезерского района.  Чаще это жители села Реболы, которые приезжают в Гафостров или имеют в Гафострове какую-то собственность или являются потомками каких-то исторических родов, которые в Гафострове жили.  Вот какие-то люди в Реболах, да там — Поттонены, Поттоевы или другие. Некоторые жители Ребол, ну скажем так, безразличны достаточно к тому, что происходит в Гафострове. В этом смысле мы каких-то серьезных проблем не испытываем.

Ну, каких-то вот таких очень отрицательных настроений я пока не замечал. Вот была какая-то критика в нашу сторону, но она как-то не была никем поддержана. Это скорее кто-то один где-то, что-то написал там и, в общем, это так и осталась без внимания. В общем, как бы даже администрация или кто-то там еще никак не обратили на это внимание и считают, что это какой-то был вброс. То есть не более того. В основном довольно радужно, но и мы, в общем-то, наблюдаем и общаемся. Получается так, что мы общаемся с теми людьми, которые разделяют идею проекта и всю нашу деятельность.

Потому что, ну другие либо не выходят на контакт, да, ну а мы этого контакта, в общем, не то чтобы ищем. Потому что есть единомышленники, есть среди жителей муезерского района люди, которые нам всячески активно помогают, участвуют во всех наших инициативах, в том числе и творчески даже. И мы их встречаем в Гафострове и они нас всегда очень так сказать радужно там встречают, то есть мы вот реагируем на это, видим вот это, а то, что происходит, скажем так, за чьей-то спиной, за нашей спиной или за спиной там кого то еще мы об этом и не знаем. Может быть оно и есть, но поскольку оно нам не мешает и каких-то, как сказать, публичных выступлений с критикой в наш адрес пока не было, может быть кто-то когда-нибудь решится, что-то нам скажет, тогда мы, наверное, найдем что ответить или с кем-то что-то обсудим. Но пока этого не было, поэтому и говорить не о чем.

Контакты

Скажи, пожалуйста, еще такой вопрос, а вот как-то вы пытались выходить на контакт с музейной сетью Карелии?  Потому что, насколько я знаю, музеи есть и в Медвежьегорске и Костомукше, вот какие-то такие более или менее крупные города недалеко от Гафострова. Потом очень сильные музей существует в столице республики в Петрозаводске, и там работают сравнительно молодые и энергичные люди, которые, мне кажется, могли бы вам быть помощниками. Тот же Денис Кузнецов в национальном музее, Наталья Козловская в художественном музее, и вы как-то с ними пытались что-то такое простроить или нет?

Скажем так, мы с ними как-то знакомы и общаемся, но не в разрезе проекта «Гафостров». А общаемся вообще, и в гости приезжают, и с Денисом встречались, и с Наташей, собственно, тоже, периодически как-то что-то переписываемся, следим друг за другом. Но тут, собственно, и нацмузей и музей изо с директором музея изо, тоже как бы дружим, посещали два раза и там для нас специально устраивали всякие встречи. Но это тоже было, правда, в рамках наших других проектов. Там с Нобелями мы устраивали встречу, с  потомками Нобеля, был специальный такой прием, встреча в музее изо, собственно Наталья Ивановна Вавилова  устраивала. И вот в разрезе именно Гафострова мы никак не сотрудничаем. То есть такого пока у нас не было.

Но, тем не менее, с музеем Кижи мы очень плотно работаем. В прошлом году мы на базе музея Кижи, как раз их плотницкого центра, всероссийского центра деревянного зодчества имени В.С. Рахманова собирали наш механизм мельничный. Две недели в конце сентября мы с группой участников туда, на две недели мы выехали и занимались именно конструированием этого механизма под руководством нашего Виктора Эдуардовича Яндовского и Александра Юрьевича Любимцева — главного хранителя в прошлом, сейчас его должность иначе называется. Но, тем не менее, при участии вот таких людей мы этим занимаемся, и они нам оказали огромную помощь и содействие в том, чтобы этот механизм переправить потом в деревню Оятевщина, откуда мы его забрали на машине. Значит, паромом они все это сами организовали без нашего уже участия. То есть они всячески нам помогают, участвуют и содействуют. 

С музеем Кижи ну это главный такой.

Да, конечно.

Главный партнер федерального подчинения.

Ваш главный партнер, безусловно. Константин, еще такой вопрос — ты упомянул какие-то истории с поделками, с деревянной игрушкой, еще с чем-то, а рассматривали ли вы эти вещи, родившиеся и на мастер-классах и, может быть, вообще в программе, вот этнографической части проекта, как потенциальную сувенирную продукцию? Думали ли о каком-то промысле? О какой-то экономике проекта? Условно говоря, связанными вот с этнографическими вещами, которые вы фактически возрождаете — там производства или не даете умереть производству. Вот про это что-нибудь расскажите. Были какие-то мысли?

Да, значит, изначально были мысли, что вот такими вещами могло бы заниматься местное население. Да, а мы бы могли бы как-то поддержать, поискать какие-то каналы сбыта, может быть даже как-то вот это организовать. Но пока с местным населением не получилось, потому что мы не знаем кого-то, кто занимается такими промыслами именно из местных и готовы как-то в этом смысле с нами сотрудничать.

Я понимаю, что там другого рода проблемы. И местное население занимается другим, и выживать надо как-то иначе — это не путь, скажем так, к существованию даже, вот, потому что есть ягода, потому что есть другие условия. Да они живут в других условиях и думать про то, чтобы жить только за счет каких-то промыслов, наверное, трудно.

Но сейчас, вот прям вот сейчас, это очень актуальный вопрос. Идея такая именно появилась, потому что как раз ровно в этом году, у нас в июле этого года, когда мы делали практику в Гафострове, у нас как раз впервые появилось вот это всякое ремесло в рамках всего нашего летнего практикума. Обычно мы это делали только на Дне деревни, ну и, соответственно, там какую-то мини выставку или что такое там продавали, какие-то сувенирчики, которые там кто-то сделал вручную прямо на Дне деревни. А сейчас у нас участники этого практикума понамастерили всяких тарелок, ложек и там прочих деревянных игрушек, набойки, кстати, вот которые делаются как штампы, да, для набоек на ткани, деревянные штампы вот эти они тоже их сделали. И, собственно, с инициативой о том, чтобы можно было бы это как-то продавать ко мне вышел один знакомый, который держит магазинчик в Москве, и он хочет расширять ассортимент своего магазина до всяких предметов именно промыслов. Его заинтересовала карельская тема, потому что он узнал, что мы занимаемся проектом в Карелии и он решил, ну принципе правильно решил, что у нас есть контакты со всякими ремесленниками, которые этим занимаются. Вот и сейчас мы думаем о том, как это организовать. В частности, наши участники практикума уже тоже заинтересовались этим. Те, кто проявляет успехи, показывает успехи в своем мастерстве и, собственно, один из наших тоже партнеров, друзей и знакомых из Карелии из Сортавала — кузнец. Он тоже заинтересовался этим делом. Кузнец для нас, кстати, этот кузнец Сергей Дружинин, он ковал для нас механизмы мельничные, вот эти вот железную — часть, их часть. И он участвовал в одном из праздников День деревни, он приезжал со своей мобильной кузницей в Гафостров за 500 километров. Он привез ее на прицепе и показывал местным жителям кузнечное мастерство. Тоже было очень интересно. Он такой человек аутентичный, все время представляется в наряде кузнеца, то есть он это делает все очень правильно. Его тоже много куда приглашают и в том числе, и в Кижи. Ну и, конечно, мы расширяемся из своих контактов, особенно людей, которые готовы что-то делать руками и что-то мастерить, и, конечно, будем пытаться, мне кажется, найти возможность реализации каких-то таких предметов, которые вышли из рук таких людей.  Это еще одна миссия, наверное, проекта — может большая, может быть небольшая, но, тем не менее — это то, что мне, кажется в будущем может расширить его. То, о чем мы, в общем, не думали, кстати.

Концепция

Да. Понятно. Этого не было в первоначальной концепции. Да?

Да.

И вопрос тоже, так сказать, следующий из той же логики, а вообще, вот что проект дает на выходе? Сколько человек через него проходит в год? Сколько там проходило в начале, сколько проходит сейчас? Сколько проходит через эти школы? Сколько проходит через День деревни? Не участников проекта, а его потребителей? Какой социальный эффект все это имеет для местного населения? Если имеет. Вот что-то про это можно сказать?

Ну, давайте начнем с местного населения. Потому что это все-таки важная такая и самая сложная, пожалуй, во всем этом деле часть. Потому что не проблема, ну как не проблема, но, конечно, значительно проще привлечь людей со стороны, которым интересна Карелия там, деревянное зодчество, еще что-то. Они приедут с разных областей и уголков нашей родины. Но как-то заинтересовать местное население, как правило, с этим всегда сложнее. Так вот, с него и начнем. Значит, поскольку, все таки проект оказался таким, достаточно ярким, на уровне муезерского района, то есть практически про Гафостров теперь знают, ну, наверное, многие жители района, и, в частности, активисты, которые что-то у себя в своих поселках вообще что-либо организуют, что- либо делают, поднимают как-то народ, склоняют к их каким-то творческим делам. В общем, получается, что хочется верить, ну и в общем-то мы это наблюдаем, что внимания к проекту больше стало и люди, которые хотят в нем участвовать разделяют его, так сказать,  миссию, участвуют, в частности, вот в качестве каких-то организаторов там чего бы-то ни было, например, на День деревни с района их становится больше. Более того в самих Реболах появляются инициативы типа карельской горницы, типа, значит, какого-то может даже гостевого бизнеса для финских гостей, которые приезжают туда. Это важно- потому что, как всегда, охотников, рыболовов приезжает очень много и уровень сервиса и чего бы-то ни было, перечень услуг для них — он сильно отличается от того перечня услуг, который ты должен предложить людям, которые в каких-то культурных целях приезжают в тот или иной регион. А оказывается, в муезерском, значит, есть достопримечательности. Вот об этом теперь говорят и пишут, и администрация района, и какие-то там другие инициативные лица. Оказывается, значит, Гафостров — это такое уникальное место в муезерском районе. Раньше было скорее богом забытое.

Оказывается, там теперь каждый год проходит День деревни и на него можно приезжать с детьми и очень классно, содержательно и ярко провести этот день. То есть вот, в принципе, реакция заметна. Вот такая вот да. По поводу, кстати, Дня деревни, потребители ну порядка 100 человек — это в условиях нормальной жизни, не эпидемии. В этом году мы сделали меньше, мы не стали распространять информацию и, собственно, в администрации об этом договорились. Мы не стали распространять информацию максимально широко, мы старались не писать об этом на весь район, чтобы избежать появления больше ста человек. Но порядка 70, наверное, у нас было в общей сложности. В общем, местных было достаточно много. Была и полевая кухня там у нас, и всякие мастер-классы. По программе все было не в урезанном формате, но количество гостей, конечно, было меньше. 

Вот в прошлом году вообще не было, а до этого мы набирали примерно около 100 человек. Это если не говорить о нас самих. То есть приезжали именно с района, с разных поселков.

Причем некоторые едут там за 100, за 150 километров. Район большой, дороги плохие, но по этим грунтовым дорогам, собственно, люди готовы проехать из других мест, чтобы несколько часов побыть на этом Дне деревни. Это приятно, отрадно, конечно, и нас мотивирует, к тому, чтобы эту инициативу не прекращать.

По поводу участников собственно проектов наших, вот этих, будем так говорить научно-образовательных, исследовательских, вот этих практикумов наших, в «Школе технологий Калевала» — это первый президентский грант, который мы получили в восемнадцатом году, у нас в Гафостров приезжал 21 человек. Собственно участников 20 человек было, да, и ну там плюс научные руководители, то есть в общей сложности у нас было порядка 30-35 человек. Потребители — это будем так говорить 20 человек, да — два десятка.

Во втором гранте — это вот «Дорогами Вяйнолы», наш проект, который мы сейчас завершили и летние мероприятия, которого прошли в Гафострове в этом году, у нас было больше, где-то порядка 35, наверное, участников. Но из них 27 приехало в Гафостров, а остальные участвовали онлайн, потому что программу двадцатого года мы перенесли всю в онлайн режим.  Чтобы не отказываться от гранта, мы отменили поездку в Гафостров и сделали упор на разных онлайн мероприятиях: лекциях, практикумах, мастер-классах, бесёдах, так называемых, о традиционном костюме. Вот эта часть у нас порядка 35, наверное, таких вот участников, которые посещали, ходили, слушали как вот это вот все происходило. И, как я уже сказал, мы эти все лекции, наши онлайн-мероприятия записывали и выкладывали свободный доступ в интернет.

Здесь понятно уже география и, собственно, количество участников — оно сильно шире. И сейчас это десятки тысяч просмотров этих лекций. И понятно, что мы потихоньку набираем, т.к. канал пока не очень популярен. По-моему у нас сейчас там порядка 600 подписчиков, что немного совсем. Может быть меньше, не знаю, надо посмотреть — пятьсот-шестьсот как-то так. Но его надо конечно пиарить, им надо заниматься — это отдельная история в продвижении канала youtube. Это прямо целая большая — мега задача. Пока она не была поставлена у нас и в рамках этого гранта тоже мы о ней не заявляли. Но сейчас понятно, что материала накопилось достаточно много, он уже доступен и, в общем-то, люди его смотрят. И, так или иначе, он приносит свою пользу и, в общем-то, тут уже аудитория — это уже десятки тысяч.

Понятно. Я вот на самом деле маленькое лирическое отступление от нашей программы хочу сделать. Я услышал, я не знал само название первого вашего проекта, который вы реализовывали в рамках президентского гранта — «Школа технологий Калевалы» — ну вот вам прямо к Наташе Козловской идти и дружить домами и очень сильно, потому что в этом году в Карелии открылась…

Антон, да они там живут практически, вон Миша же последний разбыл на этой выставке и рассказывал как это классно и замечательно. (Юлия Куварзина)

Да, я понимаю, но, тем не менее, вот это как раз, как мне кажется та ниточка, которая должна вас объединить, потому что во «Вселенную Калевалы», как называется выставка в художественном музее, входит, в том числе, и ремесло, в том числе и технологии.

Обязательно.

И я думаю, что Наталья очень сильно заинтересуется этой историей и можно придумать какой-то следующий объединяющий проект на художественный музей республиканский и проект «Гафостров». Тем более, что из того, что я услышал я понял, что на западе республики, на северо-западе, получается, республики — существует явный дефицит какого-то культурного пространства, явный дефицит каких-то культурных форматов для местного населения если люди готовы 150 километров проехать по плохим дорогам ради того, чтобы поучаствовать в таком Празднике деревни. В общем, вам просто и карты в руки, что называется, здесь.

Михаил не буду мучить еще вопросами, потому что понятно, что очень много и очень интересно рассказали о том, что происходит на Гафострове. Последний такой большой вопрос, что дальше? Что планируется? Какие проблемы сейчас может быть есть у проекта? Как вы собираетесь их решать? И какие новые направления работ есть в голове? Насколько они реализуемы? Ну и так далее.

Ну, проблемы, значит… Идей, конечно, много и. в том числе, и тема Калевалы, да, собственно, связи национального эпоса с территорией, а Гафостров связан. Даже не Гафостров, а я бы сказал Реболы, потому что мы не знаем, был Элиас Лёнрот в Гафострове. Скорее всего не был, потому что это была деревня, но в Реболах он был четыре раза и, собственно, там он собирал материал для того, что стало потом в будущем Калевалой.

Собственно, почему второй проект назывался «Дорогами Вяйнолы» — Вяйнола — это как раз те самые места. Они тоже связаны территориально с этим. Поэтому тут все, конечно, не случайно, связь с эпосом есть и на наших праздниках День деревни мы тему эпоса тоже поднимаем, даем всяческие задания, квесты делаем вот на эту тему и рассказываем местному населению о том, кто такой Лённротт и почему эти места связаны с Калевалой.

Кстати, еще одна проблема — как раз в том, что местное население плохо осведомлено об истории, традициях, культуре тех мест, где они живут. Опять же это связано, в том числе, и с тем, что карел по национальности осталось очень мало там — это 5-7-10 процентов, не больше десяти точно, но скорее 5-7. В основном это переселенцы из других мест в силу разных исторических причин, в том числе происходящих в советское время перемещенных в эти места. Но, тем не менее, люди считают себя карелами, они живут там и на наш взгляд важно, конечно, знакомить их с тем, что там есть и было.

Что же в будущем? Конечно, не хватает финансирования. В том смысле, что мы не можем далеко планировать, но это традиционная история с любыми вообще проектами не только некоммерческими, но и коммерческими в том числе. В нашей стране планировать что-то дальше, чем на три года вообще сложно.

Сейчас получается так, что у нас 1 грант завершён. Вернее уже второй грант завершён и скажем так средств по объему сопоставимых с теми, которые мы получали в виде гранта,  которые нам позволяли реализовывать такие масштабные вещи как, например, полевые практикумы в самом Гафострове или там выезд в Кижи на две недели для проведения там семинаров, методических мастер-классов, сейчас мы пока это планировать не можем. Но проект оброс единомышленниками, проект оброс людьми, которые готовы приезжать в Гафостров и что-то делать там, в частности, нам надо еще до ума довести мельницу. И, в общем-то, есть пять — семь человек, которые в следующем году за макароны с тушенкой там или на каких-то других условиях таких обычных, готовы туда приехать и просто провести там свой отпуск, работать, что-то поделать. У нас есть хорошая теперь уже более-менее инструментальная база, у нас в рамках грантов были закуплены необходимые инструменты для того, чтобы проводить плотницкие работы и, собственно, на сегодня мы, наверное, сильно, вот так остро ни в чем таком не нуждаемся. У нас остался материал, который нам благополучно пожертвовала Karelian Wood Company еще в 2019 году. Он сложно законсервирован, конечно, настолько насколько это возможно под открытым небом, но тем не менее все-таки как-то пока сохраняется и с ним можно работать дальше. 

Но, как я уже говорил, наверное, нам потребуется искать какие-то средства и писать какие-то заявки, поддаваться на грант и дальше. Дальше наши идеи трансформировать во что-то новое, расширяться как-то, потому что ну как бы с одним и тем же тоже довольно сложно пробивать постоянно какую-то финансовую поддержку. Вот с этим пока сложно, неопределенно, но я думаю, что в течение года мы как-то в этом деле сориентируемся. Закрывать проект мы не планируем, потому что у нас и сейчас в рамках проекта ведется деятельность и, в частности этнографического характера исследования, сбор информации большой происходит, поэтому может быть будут какие-то издательские планы, потому что у нас уже есть идея. Две идеи. 

Значит первое — это перевести книжку про Реболы. Репола, которая вышла на финском языке, собственно, ее написал тот самый пример Пертти Ранникко, которого мы встретили в 2010 году в Гафострове. Это такой хороший томик, интересный и он, в общем-то, популяризирует территорию, популяризирует все, что с этой территорией связано в культурно-историческом плане. И, может быть, какой-то материал в свое время появятся в ходе наших этнографических исследований, которые мы проводим с Еленой Яскеляйнен и наберется может быть что-то на какие-то тоже публикации. Посмотрим, что можно будет сделать в этом ключе. Вот, какие-то возможности мы ищем. 

Очень хотели бы, конечно, принимать участие в программе приграничного сотрудничества Karelia CBC Сотрудничество с приграничными территориями, которая сейчас как раз объявляется, но здесь важно, чтобы ты был организацией, которая находилась бы на территории Карелии. То есть-это карело-финская история приграничная с евросоюзом, на деньги евросоюза в Финляндии и России осуществляются те или иные проекты, на них тоже надо подаваться, но мы как Фонд «Траектория», который зарегистрирован в Москве не можем технически в этом принимать участие. Но, тем не менее, может быть, мы найдем каких-то партнеров, с которыми сможем здесь сотрудничать. В частности, со стороны Финляндии такие партнеры уже есть. Может быть, они будут подаваться, а мы будем что-то делать в Гафострове в рамках таких проектов. В общем, наверное, вот основные проблемы — это такая какая-то нестабильность, наверное, в этом смысле, то есть мы не можем сказать, что мы обеспечены, что наши все идеи обеспечены финансами на будущее даже обозримое. То есть мы постоянно находимся в каком-то поиске, но, тем не менее, уже 6 лет это удавалось.

Понятно. Спасибо Константин. Все, по-моему, очень здорово обсказано. Остается пожелать успехов проектам и, наверное, вы знаете, пожелать все-таки задуматься об экономике проекта, потому что понятно, что на гранты можно существовать и есть проекты даже в не столь экзотических местах, а даже в Москве где-то у нас под боком, которые существуют исключительно на грантовые средства. Но вы же сами понимаете, что вот завтра сложится так судьба, что и ты и Михаил уйдете в какие-то параллельные истории и Гафосторов просто зачахнет. То есть надо пытаться — во-первых, конечно, на мой взгляд, вот такие стратегические задачи найти, каких-то местных контрагентов. И в том числе — это может быть поможет вашим работам в рамках приграничного сотрудничества, в рамках каких-то европейских грантов. И во-вторых, налаживать какое-то производство аутентичных вещей, местных каких-то, основанных на местных традициях, на местных промыслах, которые ну хотя бы позволят проекту выходить на какую-то там самоокупаемость. Хотя это я понимаю достаточно такая несбыточная планка, но тем не менее двигаться в этом направлении мне кажется нужно.