Музей-мастерская «Жар-птица»

Авторы проекта – семья Христенко: Максим Константинович, руководитель музея-мастерской «Жар-птица» (г. Фокино, Приморский край), ответственный за юридическое и техническое состояние, оборудование, бухгалтерию, и Наталья Христенко, художественный руководитель музея, художник-керамист.

Интервьюер: Андрей Лисицкий.

Расскажите, как вы начали заниматься проектом, какой была мотивация им заняться?

Наталья Христенко: Проектом занялись потому, что стало интересно.  Может быть, это случился какой-то приступ краеведения, потому что мы оказались не просто где-то посреди какого-то места, а в месте, у которого есть история.

История в таком полустёртом состоянии, полузабытом. Стало немножко обидно. Хотелось жить в местах, известных чем-то. Начали сначала заниматься ремеслом, и от этого уже пошло более углубленное изучение истории края, исторических основ ремёсел. И стало понятно, что людям это тоже интересно, это востребовано.

Поскольку мы не просто любители-краеведы и любители-ремесленники, но мы ещё и предприниматели, мы понимали, что всё это будет на самоокупаемости. А чтобы это было самоокупаемо, мы должны соответствовать ожиданиям населения, которое хочет не просто углубления в историю, но и приятно проведённых минут и какой-то пользы. На стыке всех этих основных моментов и случился этот проект.

То есть это можно назвать стилем жизни?

Наталья Христенко: Да, безусловно.

Как можно сформулировать идею вашего проекта? Есть часть про переселенцев, и есть элемент, связанный с вашим личным вовлечением и творчеством. Как это всё сложилось в одну идею, в чём она состоит?

Наталья Христенко: Если занимаешься проектной деятельностью, очень странно, что тебя спрашивают о целях, задачах и миссии. Когда ты начинаешь глобально всё оценивать, в конце концов вырабатывается понимание, что с миссии, собственно, надо начинать, и она есть. Это донесение до людей гордости за своё прошлое, за то, что ручной труд и ремесленные достижения тоже двигали человечество вперед. И этого нельзя забывать. Это очень важная составляющая жизни. Материальный мир. В процессе работы мы стали позиционироваться как островок реального труда, реального мира, в котором можно вещь потрогать руками и не надо смотреть через смартфон, можно создать что-то самому.

Максим Христенко: У нас принцип, чтобы экскурсии все были интерактивными, чтобы люди, приезжающие к нам, могли прикоснуться, сделать что-то своими руками. Это вызывает, особенно у детей, дикий восторг, когда они своими руками делают горшочек, выковывают свой первый гвоздь. У них просто глаза расширяются от того, что, оказывается, можно что-то своими руками сделать.

Наталья Христенко: Во время экскурсий мы поняли, что у детей очень сильно нарушены причинно-следственные связи. Когда идёт экскурсия «Хлеб и пряник» про хлебопечение, с мельницами, цепами и всем остальным, первый вопрос, который я задаю: «Из чего делают хлеб?» И 95 процентов говорят: «Из пшена». Вообще не знают никакой цепочки. Я говорю: «Хлеб – это что? Травка, кустик, дерево?» Они сомневаются между травкой и кустиком, теряются. А когда рассказываю про лён, про льномялку, спрашиваю: «Кто знает, что такое лён?» Никто не знает. Я говорю: «Это трава такая. И из неё делали одежду». Минутка замешательства и вопрос: «Это как юбочки у папуасов?» То есть нет понятия. «Откуда взялась рубашка?» – спрашиваю. Подобные вопросы никто не объясняет, потому что их никто не задаёт, и в результате такие вещи забываются. Вот мы и решили немножечко восполнить эти пробелы.

Я так понимаю, что всё это и называется музеем-мастерской «Жар-птица»? А как пришло название этого проекта?

Наталья Христенко: Случайно. Мы потом немножко пожалели, потому что оказалось, что «жар-птиц» огромное количество. Но нам надо было оформить документы на какое-то мероприятие, и мне сказали: «Вы как называетесь?» – «ИП Христенко». – «Ну, как-то странно…» А теперь мне на каждой конференции кричат: «Где “Жар-птица”, где “Жар-птица”? А, вот она идёт!» Я уже так и называюсь (смеётся). Не так давно какой-то человек отправлял в СДЭКе инструмент и спрашивает: «Почему ваш телефон у меня записан как ”Жар-птица”?» Я ему говорю: «Потому что это я и есть». «А что делаете?» – «Ну, то-то и то-то…» – «Никогда не сталкивался. А почему у меня тогда ваш телефон?» – «Ну, я считаю, что это успех» (смеётся). Раз есть телефон у того, кто об этом не знает.

Вы обозначили культурно-символические ресурсы и наследие, на которые проект опирается. Мы видели кирпичи, самовары. Почему именно эти ресурсы?

Наталья Христенко: Скорее, начиналось всё с керамики. У нас изначально формировалась керамическая коллекция. Я делала копии русской гончарной утвари конца XVIII – начала XIX веков. Это традиционная утварь, сосуды характерной формы. А потом присоединились кирпичи. Потом Максим начал заниматься металлом, и ему потребовались экспонаты, которые характеризовали бы определённые стадии развития ремесла. И потом, скорее всего, мы поняли, что период очень важен, и начали ориентироваться на конец XIX века, когда ремесленные мастерские играют достаточно значительную роль. Это был период остатков ручного труда перед приходом промышленной революции… У нас тут по краю висят фотографии. Это была экспедиция по русским мастерским в XIX веке, фотографировали, как работают кустари.

Максим Христенко: По результатам этой экспедиции был написан отчёт. Один из его вариантов хранится в музее в Санкт-Петербурге, он был отсканирован и выложен в сеть, и эти фотографии тоже. И вот мы оттуда эти фотографии взяли, потому что они несут много информации. Когда рассматриваешь их, то видишь инструменты, процесс труда, количество и возраст людей.

Наталья Христенко: Поскольку у нас университетское образование, биологическое, мы привыкли анализировать популяции, выкачивать информацию по каким-то крупицам, потому что источников очень мало.

Это здорово, когда такой системный, научный заход, при этом накинутый на практику! А если говорить про «Жар-птицу», с какого года она началась?

Максим Христенко: Вообще керамикой мы занимаемся с 1998 года. Сначала была гончарная мастерская, делали сувениры. И когда появился у людей интерес к процессу, мы стали задумываться, где это всё показывать – не в квартире же на кухне, где у нас это всё начиналось! В 2006 году мы приобрели первый участок, стали его обустраивать. 2007 год у нас ушёл полностью на строительство навеса, забора, дороги, в 2008 году в июне была организована первая экскурсия. Гончарная экскурсия у нас основная, следующей стала самоварная, когда мы собрали небольшую коллекцию, затем кузницу ввели в строй. Следующая – «Хлеб и пряник», и последняя, пятая, – программа про переселенцев. Там интерактивная игра про переселение в Приморский край.

Откуда брали ресурсы на старт?

Наталья Христенко: Продали владивостокскую квартиру на Светланской. Наследственная была квартира.

Максим Христенко: Её продали и на эти деньги приобрели первый участок и оборудование: бензопилу, косилку, грузовик. Без грузовика – никуда! 250 км до места, где мы берём глину. Раз в год ездим. Раньше у нас в год уходила тонна местной глины, сейчас иногда и больше, всё-таки с экскурсий у нас каждый посетитель уезжает с горшочком.

Наталья Христенко: Вторым толчком послужил грант министерства культуры для творческих проектов общенационального значения. Было куплено оборудование для переработки глины, проведена серия мастер-классов. И это дало толчок, потому что вручную перемять глину… у нас бывало до 120 человек в день… это достаточно серьёзный объём.

А место с глиной нашли сами?

Максим Христенко: Когда я учился в школе, я посещал и окончил ещё и художественную школу. Как раз там, это Лазовский район, мы лепили из этой глины, я запомнил, где она, посмотрели – она нам подошла. И вот уже с 1998 года мы на ней работаем. Мы покупаем и другие массы на более крупные вещи, потому что из нашей глины крупные изделия не сделаешь.

Просто в качестве отступления. Мы работаем с Неверском, а там тоже есть гончарная мастерская. Чем-то похожие на вас люди, устройства. По-другому немножко работают с керамикой. Они в какой-то момент нашли глину прямо у себя на участке, в подвале. Теперь подвал постепенно расширяется!

Максим Христенко: У нас хорошая глина, к сожалению, далековато.

Если не про деньги, про другие виды ресурсов. Что касается вещей. Как они приходят?

Максим Христенко: Вещи приходят по-разному. Какие-то сами находим, какие-то покупаем на металлоприёмках, какие-то нам приносят люди в дар. Есть два подаренных самовара. Человек не хотел продавать самовар, но когда узнал, чем мы занимаемся, подарил его нам. Часть ‒ на различных интернет-аукционах ищем. Весы мы привезли из Углича. Вроде как не отсюда. Но дело в чём? Мы опираемся на период переселенцев. Это люди, которые ехали со всех областей России, и они везли с собой эти вещи, везли частичку своей культуры. Что-то здесь делали, производили так же, как там. Поэтому смесь различных культур, которая произошла здесь, нам подходит. У нас есть пример: вот справа и слева стоят две прялки. Справа – это с Алтая, купили через интернет-аукцион. Вторую, что слева, года два назад люди привезли. Нас не было дома. Так они поставили её под ворота. Не знаем, откуда она. Люди разбирали старый дом и на чердаке нашли. Они абсолютно одинаковы.

Наталья Христенко: Мы ищем тематические вещи. Когда мы составляем экскурсию, то под эту тему подбираем экспонаты, которые могут иллюстрировать тот или иной процесс.

История возвращения владивостокского самовара на родину из Америки…

Наталья Христенко: Вот этот самовар, из которого мы сейчас чай пьём, в Америке был торшером.

Максим Христенко: Хорошо, что его не покалечили, только завели кабель снизу, через топку. А бывает, что и дырки сверлят. Его очень долго использовали как лампу. И чистили много раз. Никель стёрся, а конфорка родная осталась внутри. Так что истории у нас очень интересные.

Можно ли сказать, что через историю вещей вы рассказываете историю колонизации Дальнего Востока?

Максим Христенко: Да. Рассказ – это одно, но когда ты свой рассказ подкрепляешь материальными вещами, и люди ещё и могут к ним прикоснуться, посмотреть, потрогать…

Наталья Христенко: У нас экскурсия «Переселенцы» основана на том, что мы постоянно меняем локации вот этих двух столов, они накрываются скатертью, и на них выкладываются вещи XIX века, которые переселенцы могли бы взять с собой. Поскольку этапы переселения были разные – люди ехали на поезде, шли пешком, плыли на пароходе, – мы говорим экскурсантам: «У вас первый этап переселения. Вы идёте пешком, на телеге, на подводе. Везёте что-то с собой, и вам надо выбрать из этих вещей».

Максим Христенко: Мы их делим на две семьи, они ходят, записывают, если не знают название (мы в этот момент название не говорим) делают рисунки. Потом глава семьи (капитан команды) выходит и рассказывает, для чего им понадобится та или иная вещь.

Наталья Христенко: Все берут керосиновую лампу. Но это ошибка. Зачем на себе тащить лампу туда, где нет керосина? Берут сапоги. «Для чего?» – спрашиваем. «Болота переходить». «А ушки на сапогах зачем?» Не знают. Чтобы в болоте не утопить. Чтобы прибыть на место, одеться нормально, прийти в управу. И когда на тебя посмотрят, то подумают: «Хороший, крепкий хозяин». И тогда получше дадут землю.

Максим Христенко: У нас была группа, когда приехало много родителей с детьми, и мы их поделили на две команды – взрослых и детей. Было интересно посмотреть! Конечно, родители собрались лучше, всё-таки у них ‒ жизненный опыт. Но ошибки те же самые: взяли керосиновую лампу, молоток и даже камень.

Наталья Христенко: Одна мама аж подпрыгивала и говорила: «Мои предки везли камень с Украины! Потому что им сказали, что здесь хорошая земля и нет камней. Чем же они капусту будут квасить?» И они повезли с собой камни. Это исторически зафиксированный факт. Очень интересно, когда взрослые начинают вспоминать своё детство при детях.

Есть такая штука, как негосударственная часть музейного фонда Российской Федерации. Включаете ли вы туда ваши вещи? Если нет, то почему?

Наталья Христенко: У нас, в большей степени, ‒ частная коллекция. Мы изначально развивались как негосударственное предприятие, как частные предприниматели.

Максим Христенко: Почему мы назвались музеем «Жар-птица»? Не потому что мы – музей. У нас стоял указатель на дороге с трассы. На нём было написано «Гончарная мастерская». И в один момент приезжает семейная пара. Они всё посмотрели, мы им всё рассказали. Они купили сувениры, на круге поработали. А жена его постоянно в бок толкает и говорит: «Я ж тебе говорила: давай заедем. А ты мне всё: “Что мы поедем? Там мастерская, люди работают, мы им будем мешать!”». И мы стали задумываться над тем, что нас люди воспринимают как мастерскую, в которой делают горшки, и к нам приезжают заказывать горшочки для запекания или что-нибудь ещё. То есть определённая целевая аудитория. И мы написали «Музей-мастерская ремёсел». После этого поток гостей значительно увеличился. Просто изменив название, мы привлекли людей, они поняли, что здесь можно что-то посмотреть. Самое известное место, где можно что-то посмотреть, ‒ это музей. Мы отталкиваемся от целевой аудитории, исходя из настоящего момента. Постоянно смотрим, что люди хотят из сувениров. Всегда внимательно слушаем, что говорят, чего бы люди хотели.

Наталья Христенко: Мы вымеряем хронометраж экскурсий, какие-то дополнительные моменты. Мы ещё и социальные предприниматели. Проходили акселерационную программу по предпринимательству три раза, потому что надо подтверждать статус социального предпринимателя, чтобы был один процент налогов. И это тоже играет роль, когда ты не просто увлекаешься своим делом, но и делаешь так, чтобы это было самоокупаемо. Вот это всё построено без грантов, на заработки наших программ. Хотелось бы, конечно, но на стройку денег не дают. Всё оборудование у нас есть. Нам осталось только достроить одно помещение и благоустроить территорию. Мы ‒ не НКО. Почему? Во-первых, просто уже реально не хватает сил тащить ещё и НКО, а во-вторых, только ради грантов не хочется.

Президентский фонд культурных инициатив сейчас может помочь предпринимателям…

Наталья Христенко: Мы писали. Ещё один грант лежит у них на осень.

Максим Христенко: Мы писали и в Ростуризм, который единственный, кто давал деньги на инфраструктуру и на строительство. Но там тогда не повезло, потому что 70 процентов всех грантовых денег было отдано на глэмпинги. По всей России.

Мы ещё проводим ежегодный  фестиваль «Кустари» ‒ первый и единственный фестиваль для ремесленников. Сейчас уже проводится фестиваль «Грани творчества», но это ‒ немного другое. В 2019 году, перед пандемией, у нас участвовало более 70 мастеров и мастерских, были представители Хабаровского края, Амурской области, со всего Приморья. Фестиваль за пять часов посетили более тысячи человек. Бывают такие мероприятия, как Масленица, корпоративы. Очень любит проводить у нас выпускные начальная школа. Пикниковая зона привлекает родителей.

Каков радиус вашего действия? Только Фокино или Находка, Владивосток?

Наталья Христенко: В нашей орбите – Россия и мир. Одно время о нас писали в журнале «Аэрофлот» на трёх разворотах, и мы «летали» в самолётах. К нам приезжали из Ирландии, Германии, Чехии, Китая, Кореи. Конечно, у нас больше Приморский и Хабаровский края. Иногда заезжает Сибирь. В апреле была группа школьников из Ярославской и Архангельской областей. Все, кто летом едет к нам на море, а у нас здесь много пляжей, – когда им надоедает, им хочется развлечься.

Максим Христенко: Ну, а так, конечно, Фокино, Большой Камень, Находка, Артём, Владивосток, Партизанск, Чугуевка – это основные.

Как часто народ приезжает?

Наталья Христенко: Сейчас постоянно. Вы уедете, у нас ‒ группа. Завтра группа с 10 до 17 часов. Существует сезонность. Например, в июне – затишье. Идут экзамены. Погода ещё не пляжная. А вот с июля, в августе у нас постоянно звенит колокольчик, идут индивидуальные посетители. Весной и осенью у нас групповые экскурсии. Перешли на зимний этап работы, поскольку это всё отапливается. Всё равномерно в течение года.

Я смотрю, вы с ландшафтом работаете, с природной средой.

Наталья Христенко: Да, стараемся, насколько хватает сил.

Если про команду говорить, это только вы вдвоём или ещё кто-то есть?

Наталья Христенко: Изначально нам наши дети помогали. У Максима мама – бывший торговый работник. Она берёт на себя всю торговлю. Сейчас сами, иногда привлекаем подсобных рабочих. Дети выросли, отучились, у них своя жизнь. Одна дочь в Москве, вторая ‒ во Владивостоке. Одна дочь – в туризме, другая – художник. 

То есть их всё равно можно назвать членами команды?

Наталья Христенко: Конечно. Одна с интернет-продвижением помогает, вторая детскую творческую площадку помогает делать.

А когда вы начинали, была идеальная картинка того, как это всё должно получиться?

Наталья Христенко: Да. Усадьба художника. Мы к ней идём, хотя немножко ушли в сторону. Концепция меняется. Вначале было очень сложно. До того, как мы это всё здесь затеяли, мы очень много ездили по разным ярмаркам, выставкам. Нас все знали как людей с гончарным кругом, колокольчиками и сувенирами. Когда мы строили, все турфирмы говорили: «Ребята, как только вы построитесь… Вы что! У нас нет объектов показа!» И что вы думаете? Мы год ждали, когда они впишут нас в свои программы. Год мы сидели, названивали, раздавали свои контакты. Оказалось, что турфирмы в феврале составляют программы и пользуются ими целый год. И включить туда что-либо практически нереально.

Максим Христенко: Когда началась пандемия и закрыли зарубежье, тогда они стали более подвижными. А так тяжело было.

Наша жизнь состоит из достижений и ошибок. Ну, достижения мы видим, а вот с точки зрения проектировщиков нужно ещё и учиться на ошибках. Если говорить про ошибки, как бы вы их обозначили, и были ли они вообще?

Наталья Христенко: Сложно с тем, что это ‒ не бизнес. А хотелось бы бизнес. Это, скорее всего, самозанятость. У нас очень многое завязано на персоналии, на нас с Максимом. Меня сейчас убери с гончарной экскурсии, вряд ли найдёшь человека, который сможет 40 человек на гончарном круге пропустить за сорок минут. В принципе, это очень сложно физически и большая тренировка. Хотелось бы, конечно, делегирования, чтобы иметь возможность выезжать почаще. Ну, вот пока мы пытаемся решить этот вопрос.

Мне кажется, что музей имеет опыт подготовки людей для работы с большими группами.

Наталья Христенко: Тут даже не с большими группами. Тут надо придумать организационную схему, где учитывается и сезонность, т. е. ты нанимаешь человека, а у тебя июнь – провальный по посещениям. Поскольку мы не бюджетная организация, нужно как-то распределять ресурсы и занимать человека. Это больше организационный вопрос.  Я думаю, что когда окончательно припрёт, мы им займёмся.

Когда поток увеличится?

Наталья Христенко: Поток и сейчас увеличился. Мы не даём рекламу. У нас есть телеграм-канал, на двери его QR-код. Люди его фотографируют, и для всех, кто туда вступает, мы пишем, какие события они могут посетить. Мы нигде не даём рекламу, потому что мы захлебнёмся. Поток нормальный – по нашим возможностям и силам.

Максим Христенко: Кроме этого мы работаем в проектах.

Какое значение в вашей жизни, в вашей дальнейшей деятельности имел проект «Палеодеревня»?

Наталья Христенко: В принципе – очень большое. Мы в то время находились в процессе покупки участка. У нас была идея, что мы показываем процессы. Мы вырабатывали концепцию, сомневались в чём-то, думали. Как раз работа в Палеодеревне была толчком.  Немножко убрали страх. Потому что посмотрели, где находится Палеодеревня, и поняли, что мы гораздо ближе к трассе, и нам проще будет привлечь поток населения. Опыт коллективной работы, конечно, важен. Расширяются границы, когда ты не варишься в своём соку, узнаёшь опыт других людей.

Немножко взаимоотношения с турфирмами мы зацепили. А если говорить про соседей, про власть. Как там складывается, какие есть достижения?

Наталья Христенко: С соседями у нас прекрасные отношения. С ними нам, слава Богу, повезло. Хорошие соседи с обеих сторон. Сначала у нас были одни соседи – совершенно обычные люди, держали коров, коз и так далее. Мы сюда провели свет, сделали съезд с дороги, привели здесь всё в порядок и в хороших отношениях помогали друг другу и поддерживали. Туристов отправляли к ним за яичками. Потом появился ещё один сосед, Иван. Он отвечает за механизацию порта, и дорога у нас зимой почищена лучше, чем в городе. Он отсыпал край речки, чтобы не смывало. У нас хорошие, поддерживающие отношения.

Для местной фокинской власти мы, с одной стороны, не существуем, а с другой стороны, нами удобно отчитываться. То есть мы существуем ни для чего больше. Последние 15 лет у нас был такой начальник отдела культуры, для которого культура Фокина была раздражающим фактором. Она клала все приглашения под сукно. Никто никуда не ездил. Мы варились в собственном соку. Сейчас мы больше известны на уровне края, чем в Фокине, потому что мы работали с краевыми властями, мы имеем грамоты от губернатора за помощь в организации ВЭФ, за развитие декоративно-прикладного творчества. Неоднократные лидеры туриндустрии Приморья. Но именно какая-то поддержка… я бы не сказала, что она есть.

Больше со стороны края, как я понимаю…

Наталья Христенко: Больше со стороны края. Общаемся с акселератором – это предпринимательское сообщество, департаментом внутренней политики, туризма. Мы знакомы с Константином Шестаковым, когда он ещё был начальником отдела по туризму.

Максим Христенко: Мы ‒ мастера и относимся, вроде, к культуре. И в то же время – к туризму. И вот эта неразбериха присутствует. Одни воспринимают нас как гончарную мастерскую, другие – как туристический объект. И у семи нянек дитя без глаза. Вроде и культура должна нами заниматься, и туризм должен заниматься, потому что все говорят, что его нужно развивать.

Зато говорят: ласковый телёнок двух мамок сосёт…

Наталья Христенко: Кстати, нас заметили на симпозиуме, который у нас проводили, признали событием года и мне вручили диплом «Человек года» в рамочке и набор постельного белья.

Максим Христенко: Местное телевидение впервые приехало в полном составе. Ночью, потому что ночью у нас было открытие огненной скульптуры.

Как вы считаете, вы влияете на местное развитие?

Наталья Христенко: Конечно! Тут лошади поселились специально из-за нас. У нас образуется туристический кластер. Они всего год как здесь, а люди, бывает, звонят и спрашивают дорогу: «Вы там, где лошади?» – отвечаю: «Да нет, это лошади там, где мы, в конце концов!»

Про сувенирку вопрос. Какие виды сувенирки делаете?

Наталья Христенко: Разные. Сейчас делаем для своих целей – какие ремёсла представлены. Максим делает металлические штучки. Я делаю керамические колокольчики, брошки, тарелки, чашки. Всё, что можно сделать на гончарном круге. Дочка у нас плетёт из бисера, рисует. Мы работаем с Приморской краевой картинной галереей, а так как я художник по росписи фарфора, мы представили туда роспись керамических изделий. В принципе, мы не работаем по аутсорсингу. Очень много наелись этого в своё время, когда работали по договору под реализацию, когда ты отдаёшь вещи, а потом долго-долго ходишь и собираешь деньги. Мы эту порочную практику прекратили и работаем только под закупку. Например, на Новый год у нас заказали подарки от ректората ДВФУ министрам РФ – Трутневу, министру образования. Мы им расписывали тарелки в морском стиле.

Максим Христенко: Сувениры мы делаем от 50 рублей. Потому что дети приезжают, чтобы ребёнок мог что-то себе приобрести.

Наталья Христенко: На каждую целевую аудиторию, скажем так.

Смотрю, животных очень много…

Наталья Христенко: Потому что у нас на торце висит баннер. У нас с февраля прошло три персональные выставки: одна – во Владивостоке, вторая – в Находке, третья – в Большом Камне, – именно как художника по фарфору, росписи и анималистике. Поскольку биологическое образование покоя не даёт.

Это заметно, это здорово на самом деле! И ещё вопрос такой: как эта вся работа – проект, усадьба – вашу жизнь изменила?

Наталья Христенко: Ну, она просто стала нашей жизнью. Несколько лет назад мы столкнулись с пониманием, что мы не отдыхаем. Мы были три раза в отпуске, т. е. мы не приходили на работу. Это просто ‒ наша жизнь. Люди вот приезжают отдыхать ко мне, рисовать и говорят: «Боже, как мы тебе завидуем! Ты рисуешь постоянно».

Когда ты в жизни находишься в хобби, не случается выгорание? Не теряется ли интерес к теме?

Наталья Христенко: Случается, конечно. Не то чтобы теряем интерес к теме – случается усталость от определённых тем, от определённой рутины, когда ты знаешь, в какой день года что случится. И это всё немножечко поднадоедает. Если большая группа, то ты уже знаешь, в какой момент они зашевелятся, в какой момент хихикнут, в каком месте их уже надо выпускать на участок бегать, иначе всё разнесут. Это уже отработанный хронометраж, и в любой ситуации уже есть заготовка, с помощью которой ты можешь всё это решить. Конечно, происходит выгорание, но мы развиваемся. Однажды в интернете я увидела муранское стекло. И стала делать. Делала восемь лет. Потом резко перестала, потому что надоело. Развитие идёт.

Максим Христенко: Плюс идет попытка нас копировать неоднократно. Но перешагиваем через это и идём дальше.

Наталья Христенко: У нас свой формат. И его по-другому не сделаешь.

Может быть, это – не попытка копирования, а вы кого-то вдохновили?

Максим Христенко: Есть просто жёсткое копирование, когда приезжают с видеокамерой и всё записывают.

Наталья Христенко: Даже бывает, люди звонят и говорят: «Мы хотим к вам приехать. Можно?» – «Можно, а зачем?» – «Мы хотим пофотографировать, как у вас всё устроено, какое оборудование, как оно работает. Расскажите нам, пожалуйста. Когда, в какое время мы можем приехать?» – «А вам зачем?» – «Мы мастерскую делаем. Вам что, жалко?» – «Приезжайте, но это вам будет стоить столько-то. Мы, конечно, покажем, но это наше время».

Мы экспозицию быстро проскочили, но если структурно обозначить, какие блоки есть?

Наталья Христенко: Скорее, в данный момент я бы не назвала это экспозицией. Я села плотно изучать экспозиции и поняла, что нам надо всё переделывать. Сейчас это просто расставлено по углам. Надо, конечно, делать тематически по видам ремёсел. У нас просто структурировано помещение: в эту сторону идёт гончарное искусство, в эту сторону – хлеб и пряники, самовары, кузница. Сейчас мы повесили проектор, экран. Будет включаться хроника о переселенцах. Первая попытка на ПФКИ была на создание экспозиции «Приморье – край переселенцев», мы хотели всё-таки достроить наше помещение и сделать там приличную экспозиционную часть. Мы привлекаем дизайнера.

Присылайте, может, что-то подскажем.

Наталья Христенко: К сожалению, этот проект, я думаю, не получится. Тогда я нашла большого спонсора из порта почти на 70 процентов проекта. А когда проект не случился… второй раз я к ним не пойду. Приберегала их на хороший, большой случай.

Последний вопрос: о чём мечтается, какие планы?

Наталья Христенко: Мы хотим переходить к более камерным форматам. Постепенно устаёшь от больших групп. Говоря предпринимательским языком, стремимся к повышению среднего чека и уменьшению количества покупателей за этот момент. Энергетически утомляет большое количество людей.

Максим Христенко: Мы хотим сделать всё-таки усадьбу художника.

Наталья Христенко: Я была на симпозиуме по росписи в феврале в Красноярске, и теперь есть очень много желающих приехать сюда посмотреть. Когда построим кухню, мы будем готовы принимать людей, которые готовы ехать сюда из Москвы, Петербурга, Красноярска. Мы принимали после симпозиума художников, катали их на катере вокруг острова Путятин, они видели прыгающих со скал сивучей и ларг рядом с лодкой. Возили их на озеро с лотосами. Все были в полном восторге! Люди просто открыли для себя наш край.