Для быстрого перемещения по тексту используйте ссылки в Содержании.

Вторая жизнь дома Коровина. 

— Как начинался проект в Охотино?

— Проект начался в 2015-м году. Но для меня Охотино начиналось намного раньше, поскольку более сорока лет назад наша семья купила дом в деревне Любильцево Ростовского района, неподалёку от Охотино. А до этого мы думали о покупке дома в деревне Старово, которая тоже поблизости. И мы даже снимали там маленький летник. Мне было тогда лет семь. 

И вот, представьте себе, хозяйка дома, в котором мы останавливались, каждый вечер рассказывала нам о том, как Шаляпин приезжал и к Коровину, и к себе на дачу в Ратухино. И как это всё происходило: приходила телеграмма, готовили лошадей, ехали на станцию. Коровин и Шаляпин прибывали на станцию на поезде. Бабам дарились платки, мужикам выкатывалась бочка горячительного напитка. И Шаляпин имел обыкновение каждое утро ездить на обрыв, который теперь называется Шаляпинский, и оттуда петь песни. Мне было семь лет, и тогда я всем этим прониклась, всем этим жила. 

И потом, когда мы купили дом в Любильцево, то всегда водили своих друзей в Охотино, и там показывали дом Коровина, первого русского импрессиониста, великолепного литератора, театрального декоратора, новатора во всём. И всегда с грустью говорили, что этот дом заброшен и никому не нужен. 

— Как на тот момент выглядел дом? 

— Поначалу, лет тридцать назад, в доме располагалась база отдыха художников от Мытищинского завода монументальной скульптуры. Но когда пришли 90-е годы, дом пришёл в запустение. Окна были разбиты, территория дома заросла кустарником и крапивой. Забором была какая-то страшная сетка-рабица. 

И всё это вызывало очень большое огорчение. И всегда где-то внутри сидела мысль, что рано или поздно с этим что-то произойдет. Не может быть, чтобы оставалось так. 

И, я думаю, в какой-то момент просто сошлись звёзды. Молодая женщина из Москвы, Елена Пешкова, приглядела себе землю в Охотино.. И первое, что она увидела, когда приехала туда — это коровинский дом. И увидела она его со слезами на глазах. 

И если я просто приезжала, смотрела, переживала, но ничего тогда не делала, то она, как очень деятельный человек, сумела за минимальный срок, примерно за месяц, заварить такую кашу! 

Она обратилась в администрацию района: «Помогайте, нельзя это так оставить!» Она подняла своих знакомых художников, а потом и местных жителей.

— Когда вы познакомились? 

— Лена начала свою деятельность вокруг дома в июле 2015-го, а в августе мы с ней встретились. Я приехала в Охотино, и с той поры мы общались каждый день, и делали всё вместе. 

И за месяц, с 7-го августа по 11-е сентября, мы сумели сделать то, что людям кажется невероятным. Это было настоящее общественное движение, подъем общественного интереса. 

И за один месяц удалось, во-первых, собрать средства. Художники давали нам свои картины, а мы их разыгрывали на аукционе, проходившем в соцсетях. Или, например, совершенно случайно человек, проходивший мимо и зашедший к нам, оказался владельцем оконной мастерской, и сказал: «Давайте я вам заменю рамы». И вот такие совершенно удивительные истории происходили. 

И за месяц дом полностью изменил свой вид. Конечно, мы ничего капитально не поменяли, но сделали косметический ремонт. А где-то и полы, скажем, укрепили. Ведь сначала были полы были проломлены, стекла разбиты. И всё это удалось минимальными средствами поменять, укрепить, и 11-го сентября мы открыли двери дома для гостей.

— Дата открытия была выбрана неслучайно?

— Да, это был день памяти Константина Алексеевича Коровина. Он умер 11-го сентября. День рождения у него 5-го декабря, зимой, поэтому мы обычно его отмечаем в городе, а 11-е сентября как раз можем отметить в Охотино. 

И 11-го сентября 2015-го года на дачу Коровина приехал даже губернатор Ярославской области Ястребов. И всё это было очень торжественно, с большим количеством телевидения. Канал «Культура», например, показывал нас. Безумное количество людей приехало. 

— Что входило в программу мероприятий открытия дома? 

— Была экскурсия по тропе от дачи Коровина до дачи Шаляпина. Это примерно полтора-два километра по берегу красивой речки Нерль. И эта тропа до сих пор называется Шаляпинской, вся эта топонимика существует до сих пор. И местные жители великолепно понимают: если говоришь «Шаляпинская тропа», то они знают, о чем идет речь. И мы прогулялись по этой тропе. 

— Кто проводил экскурсию?

— С нами были замечательные экскурсоводы, знатоки жизни Коровина и Шаляпина. В первую очередь, Марина Забродская из Крыма. Тогда она была организатором и заведующей мемориальной комнатой Константина Коровина в Гурзуфе. Ведь у него была ещё одна дача, крымская. Он очень любил эту дачу, много работ написал там. И Марина Забродская специально приехала на наше открытие. 

И до сих пор не верится, как всё это можно было сделать за один месяц. Был очень сильный информационный поток: и местные СМИ писали, и федеральные. И дача получила свою вторую жизнь.  

Первые успехи, первые ошибки. 

— Открытие дома прошло. Что стало происходить дальше?

— Начали проводиться мастер-классы: приезжали художники, проводили занятия для взрослых и детей. Проходили концерты. И всё, что было сделано, было сделано за счет благотворителей. 

А ещё нам подарили пианино, и мы нашли возможность его настроить. Стали приезжать очень неплохие молодые певцы, басы. Они пели, и у них было ощущение счастья — ведь они пели там, где пел Шаляпин. 

— Дом начал работать как музей? 

— Дом назвали музеем, и во многих источниках информации так и называется: музей «Дача Константина Коровина». На самом деле, это не музей в прямом понимании. Никаких вещей Коровина в доме не сохранилось. Есть только стены. Есть пол, причем не везде. И очень многое перестроено. Но осталась атмосфера дома, ландшафт вокруг, природа. Ни один человек не уезжает оттуда не вдохновленный или хотя бы немного не поменявший своё сознание.

Для открытия мы повесили вывеску «Музей Константина Коровина», — и это был баннер, который помог нам скрыть часть стены, которую мы успели привести  в порядок. И в Facebook был целый спор: можно ли называть этот дом музеем? На нас нападали, говорили, что это никакой не музей. Но нас поддержал Сергей Сазонов, заместитель директора Музея-заповедника Ростовский кремль. Он сказал, что, несмотря ни на что, здесь, в Охотино, мемориальные стены, мемориальное помещение, и что уже это является памятью, которую можно рассматривать как музейную ценность. 

— Когда возник фонд имени Коровина «Спасём вместе»?

— Фонд был создан в 2016-ом году. Но еще до того мы провели несколько мероприятий в Москве в 2015-ом. С нами подружились и нас поддержали такие серьёзные организации, как, скажем, Музей-заповедник Поленова, и мы ездили к ним, устраивали круглый стол. Обсуждали, что ещё можно сделать с домом Коровина, как его нужно спасать. 

Кроме того, нас поддержал Мемориальный музей Станиславского. В нём мы провели благотворительный вечер, посвященный Коровину, в день его рождения. 

А в 2016-м году на «Интермузее» мы выставили себя в номинации «Волонтёры», и вошли в число победителей. Даже не вошли, а ворвались. Потому что мы были совершенно новый, только что появившийся объект. И мы спорили с серьёзными «монстрами», которые уже давно существуют. Победила тогда Ясная Поляна. Но то, что мы вошли в число победителей, было очень большим успехом для нас. 

— Каким юридическим статусом обладает дом Коровина на сегодняшний день?

— Дом является выявленным объектом культурного наследия. Он ещё не внесён в реестр, а только выявлен. Сейчас собственники этого дома — муниципальные районные власти Переславля-Залесского. Мытищинский завод монументального искусства, которому дом принадлежал, перестал существовать в 90-е годы. И тогда дом был возвращен в собственность муниципального района, вошел в оперативное управление одной из организаций Переславского района. Она меняла название несколько раз и, кажется, называлась «Центр развития культуры, туризма и предпринимательства». 

— Как складывались ваши отношения с этой организацией?

— Вы знаете, мы очень активно взялись за работу с домом, и заряд у нас был очень эмоциональный. В определенный момент, например, мы собрали работы художников Ярославля, Костромы, Ростова, Переславля, Москвы, и провели выставку в «Газпроме». Все работы были проданы, а средства мы поделили пополам: половину отдали художникам, а половину — около полумиллиона рублей — собрали. И дальше мы, такие вот общественники, которые не знают, что с этими деньгами делать, пошли и отдали их этой муниципальной организации. 

С одной стороны, это была ошибка, а с другой — наш опыт. Наверное, можно было бы поступить правильно, если бы нам кто-нибудь подсказал, если бы рядом с нами были люди, которые посоветовали бы, как правильно распорядиться этими деньгами. Но мы их отдали в администрацию. 

И на эти деньги были сделаны определенные работы. Причем мы не влияли на то, что делалось — мы просто отдали средства. Была построена сцена, хозблок, два туалета. То, что туалет нужен, когда приезжают люди — это понятно. Может быть, нужна и сцена. Но, я считаю, неправильно, что с нами не согласовали ни проект, ни то, как это будет выглядеть. И в результате были сделаны современные постройки, которые не совсем согласуются со зданием.

Кроме того, на оставшиеся от работ деньги, примерно на сто пятьдесят тысяч, была приглашена фирма, которая провела обследование дома. И это обидно, потому что результаты обследования действительны только какое-то время. Через небольшое время они уже теряют актуальность. Деньги вложены, потрачены, но потом ничего не было сделано. 

— Как изменилась ваша финансовая стратегия после этого случая?

— Дальше мы собирали небольшие суммы на разных мероприятиях, и тратили их на небольшие вещи, которые были связаны с домом. Но сейчас любые действия, которые мы должны делать с домом, мы делать не можем, потому что это стоит безумных денег. 

У меня есть ориентировочные сметы на ремонт дома от двух компаний. На разработку документации и на сам ремонт надо, как минимум, десять миллионов. При этом, если бы этот дом не был выявленным объектом наследия, то ремонт обошелся бы в копейки. По сути, там надо заменить только венцы, которые сгнили, и на крыше некоторые балки поменять. В общем, минимальные провести работы.

А еще мы столкнулись с большой проблемой в этом году. Сильные ветры, которые были весной, сорвали и загнули листы железной крыши. Первые же дожди могли начать хлестать туда, и дом начал бы гнить. 

К счастью, у нас в Охотино сложилось сообщество. И я обратилась к нему с просьбой сделать хоть что-то минимальное, чтобы дом не затопило. И нам очень быстро, фактически за один день перечислили 36 тысяч. Этими тысячами мы подделали крышу. 

Хранитель и хозяин.

— Занимаясь проектом, вы не всегда находитесь в Охотино территориально. Кто следит за домом в ваше отсутствие?  

— Нам очень повезло, что в деревне есть совершенно особенный местный житель,  Владимир Сергеевич Селивёрстов. Он родился в Охотино, жил в Ярославле, был там чиновником достаточно высокого уровня. Но лет семь назад Владимир Сергеевич вернулся в Охотино, и теперь постоянно там живет. 

И, вы знаете, он смеётся надо мной, но друзьям, которым я показываю дом, всегда тихонько говорю, что бабка Владимира Сергеевича наверняка нагрешила с Коровиным. Потому что он вылитый Константин Алексеевич! Плюс у него точно такой же характер. Коровин славился своим жизнелюбием и своим умением рассказывать байки, веселить, всех зажигать. Владимир Сергеевич абсолютно такой же человек! 

И по легенде, как он сам рассказывает, его бабка, когда была беременна, пришла к Константину Алексеевичу и сказала об этом. А он сказал, что если будет сын, то назови его Сергеем — в честь брата Коровина. Так вот — почему? С какой стати стал бы Константин Алексеевич говорить такие вещи? Такая вот легенда.

Владимир Сергеевич и его семья очень многое делают для дома. Он постоянно следит за порядком, выкашивает траву, прибирается там. И мы всегда с ним советуемся и решаем, что будем делать дальше, чтобы поддержать дом в том состоянии, как он есть. 

— Кто показывает дом приезжающим в Охотино туристам?

Как раз Владимир Сергеевич и проводит экскурсии. Он великолепный рассказчик. Причем умеет рассказывать для разных категорий слушателей: для детей он по-одному рассказывает, для взрослых совсем по-другому. Для тех, кто что-то знает про Коровина, это будет одна экскурсия. Для тех, кто с ним не знаком и приехал в первый раз, он будет рассказывать совсем по-другому. Он прекрасно знает биографию, прочитал все мемуары Шаляпина и Коровина. И я считаю, что это просто чудо и радость — что есть такой человек, который занимается домом. 

И у нас была потребность, чтобы Владимир Сергеевич каким-то образом был запечатлён для нас. И в какой-то момент один из наших крупных меценатов нашёл более миллиона рублей на съемки документального фильма. 

И два года назад был снят фильм-элегия. Режиссером стал Андрей Никишин, достаточно известный документалист. И получился сорокаминутный фильм «То было давно… Там… В Охотине». 

У нас были разные концепции, и вылилось это в то, что главных героев в фильме два: это Владимир Сергеевич Селивёрстов в роли хранителя дома, и Константин Алексеевич Коровин в качестве хозяина.

— Где можно увидеть этот фильм?

В 2018-м году мы придумали и организовали в Москве первый фестиваль кино «Три вида искусства» в кинотеатре «Октябрь». Тогда и состоялась премьера фильма. 

Но, надо сказать, фильм до сих пор не завершён. В том плане, что режиссер думает, что он когда-то его доделает, что-то сделает лучше. А у нас была мечта, чтобы фильм принял участие в разных конкурсах. Потому что настолько хорош его уровень, и история прекрасная, что он мог бы получить какие-то международные премии. 

Но здесь, опять же, наша ошибка. Может быть, нам не хватает юридической поддержки. Потому что всё, что мы делаем, мы делаем на очень высоком эмоциональном накале, и юридические последствия наших действий мы не прорабатываем. В этом случае получилась та же история. 

То есть, средства нашли мы. Работа над концепцией фильма тоже была совместным творчеством. Конечно, фильм — детище режиссера, но изначально это было совместным процессом. А потом пошли конфликты. И нам с большим трудом удалось добиться, чтобы в начале фильма прошла строка о том, что он снят по идее нашего фонда. Строка эта есть, но авторских прав на фильм у нас нет. 

Охотинские стулья. 

— Какие ещё события и мероприятия проводит ваш фонд?

— Мы постоянно придумываем какие-то события, связанные с Коровиным, чтобы градус накала, так сказать, поднимать всё выше и выше. У нас прошло несколько благотворительных вечеров, в том числе в Москве. Был, например, вечер в Библиотеке искусств, на котором выступали известные актеры, музыканты, а также была выставка работ самого Коровина и его учеников. Частные коллекционеры предоставили нам работы, и мы провели выставку. 

Также благотворительный вечер мы провели в Ярославле, и сделали это вместе с российским представительством «Ренессанс Франсез». Это не случайно, потому что и Коровин, и Шаляпин закончили свою жизнь во Франции. Мы провели этот вечер, и в нем совершенно бесплатно приняла участие народная артистка Тамара Гвердцетели. Приехала поддержать наш проект. 

И на этом благотворительном вечере мы поставили цель: собрать 100 тысяч рублей на создание реплики стульев, которые были в коровинском доме. 

— Почему именно стулья?

— Потому что это единственное, что сохранилось от дома. И эти стулья, их сейчас два или три, находятся в Переславском музее-заповеднике. Они являются символом дома, и почти на всех работах Коровина охотинского периода они есть. Фактически, мы даже определяем работы, написанные в Охотино, по стульям. Если видим их на картине, то понимаем: «О, это точно охотинские работы!»

И мы собрали средства, и сделали шесть стульев, причем наш мастер полностью повторил дерево оригинального образца. И сделаны стулья не как новые, а точно как те, которые сейчас находятся в Музее-заповеднике.

И эти стулья мы привезли и торжественно передали дому, и даже написали специальную бумагу о передаче. Правда, потом нам тоже сказали опытные люди, что не надо было передавать, что есть какая-то другая формулировка, по которой мы как бы даем в пользование. 

— Какой юридический статус у дома Коровина сейчас?

Организация, в оперативном управлении у которой был дом, обанкротилась. И дом опять висит в воздухе. После банкротства этой организации на нём остались долги, поэтому запрещены любые работы с домом.

Теперь ситуация такая: есть дом, и есть очень много людей, влюбленных в него. Есть сообщество, которое пытается что-то делать. Но нет таких партнеров, которые могли бы сказать: «Давайте мы завершим этот процесс, и либо выкупим дом, либо сделаем государственно-частное партнерство». 

Сейчас мы даже не можем подать на президентский грант. Потому что кто мы сейчас? Дом принадлежит каким-то людям, администрации, и так далее. Но если удастся решить все эти юридические вопросы, то у нас, я думаю, есть хорошие шансы получить большой грант на восстановление дома. 

Мигрирующий фестиваль.

— Кто входит в команду вашего фонда?

— Вначале, в 2015-м, у нас была команда из четырех человек. Это Елена Пешкова из Москвы, которая весь процесс инициировала, и своей харизмой сумела всех сплотить. Галина Мерзликина, тоже москвичка, которая у нас отвечала за выставочные проекты и пленэры. Я — представитель фонда в Ярославской области. И Марина Забродская, представитель фонда в Крыму. 

И эти четыре человека создали фонд. Мы шли вместе, проводили мероприятия, события. Но в какой-то момент обстоятельства жизни меняются. Скажем, у Елены Пешковой родилось двое детей, и интересы у неё, естественно, сместились. Она продолжает оставаться увлеченным этой темой человеком, но у неё физически нет времени, чтобы заниматься проектом. 

Марина находится в Крыму, и может только косвенно, творчески поддерживать нас. Соответственно, у Галины тоже есть свои проекты. И получается, что, находясь в Ярославской области, я сейчас одна тяну этот проект. 

Это тяжело, но у меня появилось много друзей, которые поддерживают меня. Есть, например, такая Татьяна Полежаева, очень интересный, просто потрясающе творческий человек. С ней мы сделали два фестиваля «Искусство жить на даче». 

— Когда был проведен первый фестиваль?

— Первый фестиваль прошел в 2018-м году, и был приурочен ко дню памяти Коровина в сентябре. У нас тогда был очень интересный партнёр, который выделил нам на этот проект 700 тысяч. Из них нам непосредственно было передано 300 тысяч, и на эти средства мы организовали театрализованную реконструкцию первого приезда Шаляпина в эти места в 1903-м году. 

У нас было три площадки: станция Итларь, Ратухино и Охотино. Расстояние между ними — примерно по пять километров. И приехало к нам более тысячи человек. Были, конечно, и местные жители, и жители окрестных деревень, и дачники. 

Надо сказать, что почти все наши дачники — москвичи. Причем это москвичи особые. В основном это очень творческая публика. У нас есть и представители Большого театра, и композиторы, и известные архитекторы. Очень интеллигентная публика. И это сообщество тоже группируется и держится вокруг дома Коровина. 

— Что еще входило в программу фестиваля?

— Был «Большой коровинский пленэр». Более ста художников приехали, и это была очень красивая история: они стояли вдоль реки, рисовали, и люди шли по Шаляпинской тропе, и могли видеть, как творится искусство. 

Кроме того, были выделены средства на оборудование тропы. Мы подготовили тексты для больших красивых планшетов, сделанных в форме мольбертов. Были установлены лавочки и указатели: можно было идти, отдыхать, читать. 

И был концерт солиста Большого театра Андрея Григорьева в Охотино. И была фермерская ярмарка: местное сообщество производителей продавало свои продукты. 

— Как прошел второй фестиваль?

— Для второго фестиваля у нас, к сожалению, не было таких средств, но нам очень хотелось его провести. И мы провели его в селе Пречистое, где стоит храм, в котором пел Шаляпин, и куда гости Коровина ездили к службам. 

Получился у нас мигрирующий фестиваль. Мы также посвятили его Коровину, рассказывали про него. И был у нас концерт, большая литературная композиция. И был пленэр, и ярмарка местных производителей. 

Выстраивать концепцию.

— Давайте вернёмся к самому началу, в 2015-й год. Была ли у вас сформирована концепция проекта, план её реализации? И, если да, то как они корректировались со временем?

— Это хороший вопрос и очень важная тема. У нас не было концепции, была только одна безумная мысль: к 11-му сентября открыть двери дома Коровина. И шёл поток, который притягивал ресурсы и людей. 

А дальше, когда появилась идея создать фонд, начались мысли о юридическом оформлении, о подготовке устава и о понимании наших цели. И оказалось, что у нас у всех было разное представление о том, как это надо делать. Скажем, Елена Пешкова очень эмоциональный человек, и людей она просто влюбляет в себя. Марина Забродская в этом с ней схожа. Это люди, которые умеют говорить так, что заражают всех вокруг, и другие просто за ними идут и соглашаются. Но все бумажки, юридические вопросы — это не для них. 

Я немножко другой человек. Я тоже могу увлечь, но мне всегда казалось очень важным иметь концепцию и понимать, куда мы движемся, планируя какие-то шаги. И как раз я привела нашу команду к Дмитрию Борисовичу Ойнасу на семинар, который проходил в Воронино у Леонтьевых. 

Я позвала Лену, и мы приехали, и стали «штурмить», выстраивать концепцию. И для меня это было очень важно: я многое для себя выстроила и раскрыла. А для Лены это прошло совсем иначе. Видимо, у человека должен быть определенный склад для этого. 

Потом я была на нескольких семинарах у Дмитрия Борисовича, и мы докручивали и нашу идею, и проекты коллег. Каждый раз это давало возможность переработать какие-то свои представления и найти новые идеи, которые до этого были за гранью зрения. И, я думаю, к этому надо время от времени возвращаться, потому что это очень хорошая вещь, которая помогает вытаскивать проект на новую высоту. 

— Тематически фестиваль «Искусство жить на даче» уже вышел за рамки наследия Коровина. Каким вы видите дальнейшую судьбу проекта?

— Да, уже первый наш фестиваль вышел за рамки Охотино. И я вижу этот проект не просто как «дом Коровина», а как кластер, достаточно территориальный, связывающий сразу несколько населенных пунктов. Должен получиться целый маршрут, кластер, совокупность мест. Я это вижу так. 

Константин Алексеевич вернулся.

— Приходилось ли вам, работая над проектом, общаться в наследниками Коровина? 

— Да, и для нас это было незабываемым эмоциональным событием. Мы долго думали, искали, пытались найти родственников Коровина во Франции. В какой-то момент подключился Русский дом, и они нашли внука Константина Алексеевича. 

Он тоже художник, его зовут Алексей Ги Коровин. Представители Русского дома сообщили нам о том, что нашли его, что готовы устроить выставку его работ, и пригласили приехать в Россию. И мы подключились, когда уже он приехал. 

Это было потрясающее ощущение: то, что мы видим внука Коровина, и можем к нему прикоснуться. Мы много гуляли с ним, показывали ему галереи, ездили по разным местам. Но до Охотино он не доехал. Мы много ему рассказывали и показывали про Охотино, но поняли, что его не очень интересует эта тема. Он очень отстраненно ко всему этому отнёсся.  

Мы, конечно, мечтали, что появятся родственники, которые нам помогут перевести эту тему на другой немножко, родственный уровень. Ведь они могли бы подать на возврат дома себе. Но нет такого интереса у них.

Есть проблемы даже с могилой самого Константина Алексеевича в Париже. Поскольку кладбища в Париже платные, то там надо платить за содержание и обустройство могилы. И так как Коровин был очень беден, когда уходил из жизни, то средств не было.  Скинулось эмигрантское сообщество, нашлись меценаты, и на какой-то срок все вместе заплатили за эту могилу. И нам однажды пришла информация, что сроки заканчиваются, и надо искать средства, чтобы её поддержать. Но когда мы попытались поговорить на эту тему с внуком, он совершенно не хотел об этом говорить. 

— На сегодняшний день дом Коровина в Охотино живёт как музейное пространство?

— Музейное пространство — это хороший термин. Да, он живет. В 2015-м году в нашей команде была замечательная дизайнер Катя Дмитриева, и она из ничего создала экспозицию. Фотографии, оформление, атмосфера. Мы не пытались сделать что-то такое псевдомемориальное. Мы пытались просто передать атмосферу. 

И многие музейщики нас хвалили. Например, представители Ярославского художественного музея сказали: «Какие вы молодцы, что не стали ставить кровать, сапоги, и всё прочее! Будто вот здесь он лежал, и так далее». На самом деле всё это было бы неправдой, а атмосфера — она реальна. Она действительно существует. И это та прелесть, ради которой люди приезжают к нам. 

Люди приезжают, и Владимир Сергеевич Селивёрстов устраивает чаепития для них. Это прямо сказочная вещь: ты пьёшь чай у Константина Алексеевича. И мы позиционируем это именно так: побывать в гостях у Коровина. Люди, которые приезжают в Охотино — это его гости. 

И было очень важно, что в 2015-м году местные жители очень нас поддержали. В тот день, когда мы открывали дом, мы пришли утром, а у дома растут цветы, хотя накануне ещё ничего не было. Представляете? Местные жители за ночь посадили цветы перед домом! И напекли пирогов, принесли нам. Мы говорим: «А как же вы это?» Они говорят: «А как же? Константин Алексеевич вернулся домой! Наш сосед». Это было самое трогательное.