Во время Великой Отечественной войны эвакуированную из Беларуси спичечную фабрику разместили на месте бывшего серебро-плавильного завода в Барнауле, и с 1942 до 1992 года она тут и работала. В народе её прозвали «Спичка». « — Где работаешь? – На «Спичке».
Для быстрого перемещения по тексту используйте ссылки в Содержании
Идея
Александр, давайте поговорим, о том какова была идея вашего проекта? Откуда такое интересное название – «Спичка»?
АЛЕКСАНДР ДЕРИНГ. История названия очень проста. Во время Великой Отечественной войны эвакуированную из Беларуси спичечную фабрику разместили на месте бывшего серебро-плавильного завода в Барнауле, и с 1942 до 1992 года она тут и работала. В народе её прозвали «Спичка». « — Где работаешь? – На «Спичке». Для всех старожилов, коренных жителей слово «Спичка» понятно. Для молодёжи сложнее, сейчас идёт большой поток миграции из сельских мест. Приезжает много людей, которые мало знают историю города. Тем не менее название закрепилось, у культурологов, краеведов это своеобразный топоним.
Вдохновлён проект был плачевным состоянием самого завода. Это уникальный промышленный объект культурного наследия федерального значения, на территории комплекса зафиксировано 6 объектов. За Уралом ничего подобного больше не сохранилось — целый комплекс завода 18 века.
К сожалению, за те годы, пока менялись собственники, ничего не делалось, уникальные памятники разрушались. Робкие попытки восстановления были несущественными. И в какой-то момент там оказался человек (он ведал охраной), который был любителем старины. Мы познакомились, он попросил, что показать, что есть на территории. До этого я занимался с бывшими собственниками проектными реставрациями одного из зданий. Но к тому моменту всё там заросло американскими клёнами (это беда нашего региона, такая зараза, с которой сложно бороться, они зарастают, как джунгли). Они стали мешать кирпичной кладке, фундаменту, тем самым ещё больше разрушая здание. Мне решили делать субботники с молодёжью, чтобы вырубить клёны, мы ещё не знали, что рубить клён бесполезно, он после этого растёт ещё лучше. Цель субботников была не просто в физической работе на объекте, а это был ещё и своеобразный мониторинг того, с кем работать, изучение, познание территории, вовлечение молодёжи.
Таким образом, мы совместили две функции: с одной стороны, рассказываем о памятнике (чем больше людей будет о нём знать, тем лучше), с другой стороны, мы оказываем посильную помощь в сохранении этих объектов. С памятниками нельзя просто так ничего делать, потому что это объект культурного наследия, нужно делать специальный проект, согласовывать, проходить экспертизы. Хотя я сам реставратор, у меня есть на это все документы, но на проект реставрации заказов так и не появилось.
— Если вы не реставрируете объекст, то чем занимаетесь в проекте?
АЛЕКСАНДР. Шестой год мы занимаемся просветительской деятельностью. Мы ходили за плотину, любовались на уникальные клейма на кирпичах. Никто не мог их разгадать, но одну вещь мы всё-таки разгадали. Два года назад мне пришла идея запустить пилотный проект – произвести небольшую партию своих собственных кирпичей. В один из субботников у нас появился печник, каменщик, керамист, который хорошо разбирается в кирпичных кладках. Он историк по образованию, стал интересоваться всем этим глубже. Мы взяли пробы кирпича. Там нашли две буквы: «П» и «Ф». Нам пришла в голову догадка, что это кирпичи из Павловской фабрики. У нас в Павловске, что в 70-ти км от Барнаула, был серо-плавильный завод, но он быстрее вышел из строя, его закрыли. Но там испокон веков обжигали глину, кирпич там до сих пор есть хороший карьер. Мы провели аналогию, взяли павловскую глину, сделали пробные обжиги. Оказалось, что это были те самые кирпичи, которые делали в Павловске, «ПФ» — это Павловская фабрика.
Поскольку мы приобрели общественное, даже общероссийское звучание, стали известными людьми, выгнать нас с территории со стороны собственников было бы странно. Собственники взяли эту территорию и здания по просьбе администрации нашего края, чтобы эти земли не ушли куда-то «налево». Но делать они с этим объектом ничего не хотят, потому что это не их профиль. Но через 9 лет 300-летие Барнаула (год интервью – 2021), поэтому что-то делать придётся.
— А сколько собственников на территории?
АЛЕКСАНДР. Два юридических лица. Так оказалось, что бенефициарами были губернатор и ещё один человек из администрации. Каждый из них передал землю своему человеку, они купили её напополам. По территории протекает река Барнаул, она разделяет территорию на два участка. Они до сих пор не знают, где чья земля, кому что принадлежит. Живого контакта нет. С большим трудом был выполнен проект зоны охраны. Сейчас разрабатывается предмет охраны для каждого участка. Я очень беспокоюсь, что эти ребята предмет охраны могут настолько уменьшить и сузить, что они назначат оставить только стену, а остальное — снести. Я надеюсь, на наши органы, которые более серьезно к этому подходят. Но ресурсы у собственников очень большие и они могут манипулировать всем этим.
У нас два выхода из положения: либо всё снова вернётся государству, и оно привлечёт средства по разным программам на реставрацию, что вполне реально. Либо владельцы сами предпримут усилия и отреставрируют объект. Более верный путь – первый.
— А какие-то у них есть планы на это или они просто владеют?
АЛЕКСАНДР. Никаких толком планов у них нет. Всплески какие-то бывают. Один из собственников побывал в ТК «Депо. Москва» несколько лет назад, вот что-то наподобие этого думал придумать у нас. Потом ресторан видел в виде лофта в историческом цеху. Но это же надо осмыслить.
У меня есть тактика: то, что я вижу интересного в сети, в вотсапе скидываю материал. Чтобы у них что-то формировалось в голове. Я их пытаюсь расшевелить, но, судя по реакции, я не очень верю, что они действительно в этом заинтересованы.
Собственники — предприниматели, коммерсанты. Они видят преобразование территории как бизнес. Но они понимают, что это долгие вложения, которые неизвестно когда окупятся. Но тот же «130-й Квартал» в Иркутске приносит миллиарды рублей. Он окупился. Построили, сделали, он работает. К сожалению, иногда местные власти бывают ангажированными, дают директивы: «Вот Стрелка есть, давайте, как Стрелка сказала, так и будем делать». Здесь есть разные сложности и проблемы, как с собственниками, так и с властью.
— И всё таки, в этот период непределённости, чем вы занимаетесь?
АЛЕКСАНДР. Мы разработали маркетинговую программу «Купи кирпич для Спички». Это краудфандинговая платформа, на которой люди виртуально покупают кирпич, платят 300 рублей, получают за это виртуальный или распечатанный сертификат, что они купили собственный кирпич для Спички. Желающих купить свой собственный кирпич оказалось довольно много. Мы на собранные деньги смогли купить несколько самосвалов глины, песка необходимого, сложили печь. Нам отдали заброшенный гаражный бокс, там всё это и организовали. До пандемии в течение полугода мы проводили там мастер-классы, давали возможность людям самим формовать кирпич. Те, кто купит 100 кирпичей, для тех будет сделано отдельное фамильное клеймо, и у них будут свои фирменные кирпичи в кладке. Это краудфандинговый проект, который висит на платформе для размещения таких проектов planeta.ru. Но этот ресурс нам не очень помог, мы больше местными усилиями собрали эти деньги.
— Знаете многие авторы проектов говорят, что planeta.ru помогает с точки зрения пиара. Там можно собрать дружественное проекту сообщество, запустить PR.
АЛЕКСАНДР. Да, да. Мы тоже не смогли ничего собрать, потому что у них сложная система отбора претендентов на финансирование этой программы. Как-то у нас не срослось, потому что менеджеры, которые занимаются подбором кандидатов, испугались того, что мы делаем это как волонтеры, а не по каким-то инструкциям, предписаниям, разрешениям со стороны органов охраны. Хотя с органом охраны у нас хорошие отношения, я сам вхожу в Общественный совет Алтайского края «Алтай — храм культуры», наш орган инспекции. Благодаря тому, что я — человек, который с ними взаимодействует, помогает, делает с ними различные экспертные оценки, они нормально к нам относятся. На базе нашего движения уже провели три фестиваля «Фабрика-завод».
— А вы вообще к какой идеей идёте, какой видите гипотетический результат?
АЛЕКСАНДР. Самая главная идея — возродить, вернуть к жизни этот комплекс, включить в туристическую инфраструктуру города. Мы убеждены, что это мощный триггер. С тех пор, как в Горно-Алтайске построили аэропорт, туда летят люди, минуя Барнаул. А если бы в Барнауле была какая-нибудь пересадка, трансфер, они бы здесь какие-то денежки оставляли, прогуливаясь по городу. Я им говорю, что у нас здесь есть мощный триггер, такая жемчужина — плавильный завод. Если его распиарить, только ради этого люди будут специально заезжать, будут специальные туры. Его нужно раскручивать. Ещё у нас есть очень интересная Демидовская площадь с обелиском есть. У вас интересный исторический центр. Конечно, мы Томску, Иркутску, Красноярску проигрываем по объему сохранившихся объектов культурного наследия. У нас был пожар в 2017 году, после которого историческая часть не смогла возродиться, многое было уничтожено. Но, тем не менее, то, что сохранилось, нужно ценить. Мы все идеи на этом строим.
— Я от коллеги из Углича, которая запускала туристско-информационный центр, слышал важную мысль: «Надо развивать не туризм, а городские проекты». Вы сосредоточены только на своём проекте или принимаете участие в других проектах важных для города?
АЛЕКСАНДР. Городские проекты, конечно, наиболее действенные. Я участвую в разных программах. Мы делали в рамках акселератора креативных идей Агентства Стратегических Инициатив (АСИ) «Почему улица Льва Толстого должна стать пешеходной?» У нас власть уже 6 лет разрабатывает и реализует программу «Туристический кластер Барнаула», но она без экономического обоснования, маркетинга. Бизнес, который был в исторической части города нужно, переформатировать, подстроить под новую креативную экономику, но власти пока ничего не предложили. Проект, связанный с улицей Льва Толстого, не сделали по банальным причинам. Необязательно было делать ее пешеходной круглые сутки, можно сделать какие-то дни или только в дневное время. Там с двух сторон фасады 19 века очень атмосферно оформлены. Всё можно сделать.
Программу АСИ сложно было делать в период пандемии онлайн, но мы сделали акселератор, сейчас у нас есть дорожная карта, нам Сергей Маяренков из Иркутска помогал её разработать, оживляем эту программу. Недавно собирали резидентов этого квартала, нас пока трое. Мы в принципе готовы к 300-летию Барнаула, как и к другим круглым датам. Известно, что дают приличные средства на все мероприятия. Почему бы нам не войти в программу.
Команда
— Сколько человек входит у вас в команду и менялась ли она с течением времени?
АЛЕКСАНДР. Ядро нашей команды состоит из 10 человек. Оно, конечно, всё время меняется, кто-то уезжает в Москву, кто-то откололся, потому что у него другие интересы. Тем не менее преданная команда — это минимум 5, максимум — 10 человек. Эта группа стабильно ходит на субботники, мы общаемся, пьём чай, обсуждаем вопросы, делаем полезные дела. Остальные — примыкают в процессе. Мы сейчас думаем немного менять формат субботника. У меня была идея на базе него сделать платформу для различных мероприятий, городских проектов. Была даже идея сделать школу горожанина с привлечением местных активистов, сообществ. Давать нашу интересную аутентичную площадку для мероприятий. Эта идея остаётся, мы планировали в этом году 4-й фестиваль «Фабрика-завод» провести, но из-за пандемии люди «скисли».
Мы разговаривали с нашим официальным местным органом «Алтай — храм культуры», они должны были быть генеральными спонсорами. Они вообще с удовольствием с нами прошлый фестиваль проводили. В этом году должны были провести фестиваль под названием «Старт» к 300-летию Барнаула, который будет через 9 лет. Хотели его провести на 2 локациях: в Миногорске, где добывали руду, из которой выплавляли медь и серебро, а потом 2 день в Барнауле. Но, к сожалению, мероприятие не состоялось.
На наши субботники пандемия тоже повлияла, активность снизилась, но, тем не менее, у нас завезены запасы глины и песка. Мы сейчас занимаемся благоустройством: делаем площадку для проведения мероприятий, создаём стрит-арт на стене, обжигом занимаемся. История продолжается, уже 6-й год работаем, пока конца и края не видно.
— Как формировалось сообщество вокруг вашего проекта. Как к вам приходили, уходили? Как складываются взаимоотношения с властью, с горожанами?
АЛЕКСАНДР. С властью непростые были отношения. Сначала пиар-служба мэрии обрушилась на меня, что я хочу себе работу, проекты, побольше денег на этом заработать. Постепенно они поняли, что не правы, всё это ушло на нет, произошла оттепель. Сейчас к нам относятся как к городскому явлению.
Сообщество формировалось через «ВКонтакте» и «Фейсбук» — это две платформы, которые я для себя сразу определил в то время. Они охватывают две категории: школьников, молодёжь и людей 35-50 лет и дальше. У этих двух групп людей были разные мнения о проекте. И с этих двух площадок пришли люди. Конечно, у группы из ВКонтакте денег не было. А мы постоянно вели сборы на инструменты, оборудование для работы, например, электроплиту, бензопилу, косилки. Весь инструментарий мы покупали исключительно на пожертвования. Нам скорее помогали в финансовом плане люди посостоятельнее, из «Фейсбука».
— Какие культурно-исторические символы используете вы в проекте? Ведь на основании символических ресурсов места можно вытащить много проектных идей.
АЛЕКСАНДР. Конечно. У нас на поверхности такой символ как Иван Ползунов, изобретатель паровой машины. Я ещё на первом фестивале предлагал «вытащить» такие истории. Специально пригласил молодых ребят-литераторов, культурологов, дал задание: «Придумайте легенды, рассказ из жизни Ползунова как персонажа, вокруг которого можно было бы раскрутить тему теплоплавильного завода». Можно найти других интересных личностей, которые вели аптечный сад, аптечный огород.
Когда я начинал, я стал искать не только культурные коды, но вообще любые, например природные. Я нашёл растения, характерные для Спички. Территория же огороженная, я не скажу, что там редкие пандемики, исчезающие растения, но там есть дикая ежевика, малина, какие-то вещи, которые для города странны, немыслимы. Потом подключились биологи, я им предложил составить гербарий Спички. Когда я был в Новой Голландии, мне понравилось, как они раскручивали похожие темы. У нас ещё есть орнитологи, которые занимаются птицами. Очень хороший специалист пришёл по живности, по птицам в том числе. Пока он там был в течение 1,5 часов, нашёл и зафиксировал 19 видов птиц.
Конструкция проекта
— А какую вы себе представляете идеальную конструкцию проекта? Какая жизнь должна начаться на «Спичке»?
АЛЕКСАНДР. Одна из моих идей: вдохнуть в наш завод жизнь, даже пока памятники архитектуры в ненадлежащем состоянии. Я горю тем, чтобы шаг за шагом всё вернуть к жизни. Я сейчас пытаюсь донести эту мысль до других: «Давайте начнём с чего-то, начнём по кусочкам, по отдельным зданиям начнём возвращать это в жизнь». Это будет промежуточным освоением пространства, привлечением и привыканием людей к этому месту. А в дальнейшем должен быть разработан на конкурсной основе проект реставрации, реновации всей территории с включением её в историческую часть. И потом просто его запустить. Каким образом? Что там может быть? Это тоже вопрос. Мы на фестивале отрабатывали возможные варианты приспособления памятников. Они большие, эти цеха, где выплавлялось серебро. Сохранилось одно почти целое здание, от другого сохранилась только треть. Сейчас мы на базе дипломных проектов курсовых студентов Алтайского института культуры и Института архитектуры и дизайна Алтайского Государственно технического университета им.И.И. Ползунова тестируем такие варианты приспособления: что-то под музей, что-то под другой функционал. Этот банк идей у нас формируется.
— Да, вы правы, надо всё делать маленькими шагами.
АЛЕКСАНДР. Да, да. На рожон лезть, в конфликт вставать с собственниками не хочется. Хочется их, наоборот, вовлекать. Но они и не отказываются. Если мы проводим фестиваль, они даже помогают, проведут временный свет, дадут оборудование, но более ничего. Мне кажется, пока главное, чтобы они ничего плохого этим территориям не делали. Я надеюсь, что они нас оттуда не выгонят, потому что, с точки зрения пиара, для них это будет очень большой отрицательный эффект. Они нам не мешают: мы делаем и делаем. Кстати, когда мы сделали первую партию обжига кирпича, нам надо было примерить, как они встанут. Мы это сделали, сфотографировали, выложили в сеть, и тут нас пожурили: «Ну что вы, это же памятник!» А на то, что он разрушается, они спокойно реагируют, никого не наказывают.
Люди, которые владеют этими землями, это серьёзные бизнесмены города, у которых есть определенная индульгенция, их трогать нельзя. Наш орган охраны относится к ним снисходительно. Но стоило нам эти кирпичи показать, они возмутились: «Как это так без разрешения вы сделали?». Я говорю им: «Успокойтесь, это на слабом растворе без цемента. Мы разместили их в тех местах, где были утрачены участки, поэтому никакого вреда памятнику не принесли». Это была очень интересная и показательная акция.
— Вы сейчас продолжаете сбор денег на кирпичи?
АЛЕКСАНДР. Мы приостановили выпуск по разным причинам. Во-первых, то, что в прошлом году в августе в условиях пандемии проникли бомжи (территория слабо охраняется), и в одном из корпусов разожгли костёр, у одного из памятников сгорела крыша. Орган охраны установил очень жёсткий контроль за территорией, установили списки на вход. В течение полугода у нас были очень ограниченные возможности там что-либо делать.
Бокс с печью находится в 300 м от этих памятников, он никак им не угрожает, мы установили трубу, выкосили вокруг, соблюли пожарные нормы, доказали безопасность нашего производства. Сейчас мы начали формовку кирпича. Он должен быть сформован, отлежаться и просохнуть. Он очень медленно сохнет. Не меньше 3-4 недель, почти месяц. Потому что влага должна медленно из него выходить, чтобы не было трещин. Его даже специально формуют в процентах, чтоб после усушки и обжига он был такого размера, который нам нужен. Много нюансов. Наш печник нашёл старые пособия по технологиям производства кирпича Свиязева, архитектора «ля рус» начала 19 в. Он создавал очень подробные пособия, и следуя этим пособиям, у нас хорошо всё получалось.
У нас уже наформована этажерка кирпича-сырца, готовимся к обжигу. Обжиг производится с помощью щепы из ели, потому что щепа из ели позволяет поддерживать одинаковую равномерную температуру, даёт ровный жар. При обжиге нужно всё время находиться у кирпича, поддерживать. Обжиг идёт в течение суток, там посменно дежурят люди. Нельзя допускать, чтобы произошёл термоудар. Если вдруг откроется заслонка, то произойдёт резкий перепад температур и кирпич потрескается.
Мы закладываем в печь порядка 30 кирпичей, законопачиваем. Она специально делается не на растворе, чтобы внешний воздух поступал, шёл процесс горения, осуществлялась циркуляция воздуха. И только дровишки, щепу вниз добавляем, за этим надо следить. Если прогорим, то процесс будет нарушен. Первая партия нас порадовала. Только в конце был большой термоудар, кто-то отвлёкся. Но сейчас ребята у нас четко посменно будут дежурить, чтобы можно было обеспечить сутки медленного обжига кирпичей.
Мы планируем сделать партию кирпича, с помощью спонсоров провести сертификацию кирпича. Если он будет соответствовать необходимым стандартам ГОСТ, параметрам морозостойкости, влагопоглощения, то мы это предоставим заказчику, собственникам с предложением по организации полноценной мастерской по производству кирпича. Это, конечно, сейчас очень нишевое мелкое ремесленное неприспособленное для крупного производства помещение. Надеемся, что собственник благоустроит и сделает условия для производства кирпича, может даже вложится в специальное оборудование. Например, у нас есть дробилка для перемалывания глины. Мы сейчас всё просеиваем вручную, а на самом деле, всё это можно механизировать.
Реставрация предстоит довольно крупная, и кирпичей потребуется много, и если бы на территории был мини-завод, который бы на месте производил сырьё, было бы здорово, лучше не придумать. Мы проведём сертификацию и устроим пиар-компанию, чтобы достучаться до собственников. Надеемся, что они примут решение в нашу и свою пользу.
— Есть ли у вас официально оформленная организация: НКО или другая?
АЛЕКСАНДР. Да, у нас есть НКО, Алтайская краевая некоммерческая организация по сохранению культурного наследия «Территория», мы каждый год делаем отчёт в Министерство юстиции, нулевые балансы показываем. Пока мы никаких серьёзных мероприятий через неё не проводили. В этом году планировали организовать с её участием фестиваль. Пытались поучаствовать в гранте по кирпичам, но мы люди, которые ещё не умеют писать гранты. Помощники не совсем правильно сформулировали цели в гранте, и отрицательную роль сыграло то, что на этой территории есть собственники.
— Вы больше думаете о технологической составляющей или думаете так же, как от своего НКО делать экономическую, культурную структуру, «экономику впечатлений» для туристов.
АЛЕКСАНДР. Это тоже моя мечта, я всё время думаю об этом, но мне очень сложно. Я практикующий архитектор, у меня своя мастерская, я занимаюсь параллельно этим и веду общественную деятельность, причём сейчас я вынужден подключиться ещё и в наши парки, попросили сделать реставрацию стеллы, уникального памятника. У меня много направлений деятельности.
Возможно, есть проблемы с формированием команды, где были бы умные головы с точки зрения экономики, запуска этой части, тогда НКО могло бы привлекать средства. Тем более цели у нас благородные. Не хватает человека, который бы занимался бизнес-составляющей.
— Нужна предпринимательская жилка.
АЛЕКСАНДР. Да, на базе Спички можно такой крутой мерч сделать и уже какие-то деньги к нам приходили. Я даже сам кое-что придумывал, запускал, немножко приторговывали. У нас очень интересные отходы производства — «демидовский шлак». Чёрные, красивые, как лунный камень, стеклоплавильные. Их можно упаковывать и продавать как сувениры, потому что они очень красивые, можно даже поделки из них делать. Мы в тестовом формате создали 100 штук в пакетиках. Люди с удовольствием берут, почему бы не сделать из этого мерч. На самом деле, экономику на этом можно развивать.
Мой друг, с которым мы учились, в архитектурном институте — прекрасный художник, фалерист, большой знаток исторической униформы. Он нашёл, как мог выглядеть Иван Ползунов, отрисовал его и одел в точно такую же форму, в какой ходили офицеры того времени. Это то, что может лечь в основу значков и другой различной сувенирной продукции. Так можно было очень много найти истории, которые связаны с этим заводом.
У нас этот багаж набран, но он ждёт движа, который всё это раскрутит. Пока чего-то со стороны власти ждать бесполезно, нужно самим ходить, предлагать. Самое главное — дать нам возможность что-то сделать.